"Фаина Марковна Оржеховская. Пять портретов " - читать интересную книгу автора

к этому. Не так полгода назад он слушал Листа. Тогда он восхищался
виртуозом. Теперь же не мог ни одобрять, ни судить, ни даже восхищаться, а
только переживать то, что велит чародей: отвергать запоздалые уверения,
любоваться милой Мери, нетерпеливо ждать и ревновать испанку Инезилью *.
______________
* Речь идет о романсах Глинки "Не искушай", "Мери", "Я здесь,
Инезилья".

Глинка пел долго, но восхищенные гости не отпускали его и просили спеть
что-нибудь из новой оперы: ведь до спектакля целых два месяца. Тут вмешался
хозяин дома. Шепнув что-то Глинке и, видимо, получив согласие, он поднял
руку.
- Господа,- начал он,- то, что вы сейчас услышите, может быть, требует
разъяснения. Беру это на себя. Опера, написанная на пушкинский сюжет, сама
по себе памятник Пушкину. Но вы убедитесь, что наш великий поэт присутствует
в опере незримо... Каким же образом он очутился среди витязей и древних
колдунов? - продолжал Одоевский, возвысив голос- Как удалось соединить
языческую старину и наше время? Спросите об этом Глинку: он и сам кудесник.
Но Глинка молчал: художник но разъясняет свои творения. И, поскольку
Одоевский взял это на себя, он продолжал:
- По русским сказаниям нам хорошо знаком облик вещего Баяна,
непременного участника языческих пиров. Выведен он и в опере Глинки - в
прологе. Он славит новобрачных, ибо присутствует на свадьбе,- поминает
минувшие битвы, а хор радостно откликается. Но старцу ведомо и грядущее. И
он запевает новую песню * "Через многие века,- так предвещает Баян,- родится
на Руси великий певец: он вновь воспоет Людмилу и Руслана и тем сохранит их
от забвения".
______________
* В опере - 2-я песня Баяна

- Пушкин! - воскликнул кто-то из гостей.
Одоевский кивнул и торжественно закончил свою речь!
- Так был воздвигнут памятник внутри памятника!
...Когда хозяин умолк, Глинка начал фортепьянное вступление к песне
Баяна. То было сильное, но печальное предвестие - не в лад со свадебным
весельем.

...Есть угрюмый край, безотрадный брег...

По смыслу и звучанию песня была светла - пророчество силы и славы. Но
какой-то щемящий звук слышался в ней и не умолкал, какая-то скрытая боль и
горесть. Глинка пел протяжно и заунывно, запевал, как полагалось в древние
времена Баяну, но произносил слова с такой живой грустью, что не прошлое, а
настоящее предстало перед всеми: недавняя утрата - гибель Пушкина.
Торжественно и медлительно Глинка заключил песню скорбным афоризмом:

...Но недолог срок на земле певцу...
И последний перебор струн не возвращал к языческому пиру.

4. Опера