"Фаина Марковна Оржеховская. Пять портретов " - читать интересную книгу автора

разве с годами эта пылкость прошла? И теперь еще Стасова называют
протестантом, бунтарем. И он гордится своим авторитетом просветителя,
идущего против течения.
Чего же еще добивается упорная память?
В 1849 году Стасов наконец познакомился с Глинкой, недавно вернувшимся
из-за границы, Он довольно подробно описал это знакомство, воспоминания
Стасова изданы. В них он ничем не погрешил против истины. Но теперь он
вспомнил то, что и е записал. В ту пору это не казалось значительным.
Композитор сильно изменился за последние годы. Не то что постарел, хотя
седина уже проступала в волосах, но в его лице и фигуре была заметна
усталость. И все же первое впечатление было другое... Он держал себя с
молодым гостем, как ровесник. Глинка не признавал возрастных рангов. Что
такое двадцать лет разницы? Лишь бы люди понимали друг друга.
В просторном кабинете было тепло, светло. Птицы заливались в клетках.
Стасову бросилось в глаза обилие книг: они теснились на полках в
шкафах, загромождали большой стол, придвинутый к стене.
Когда Стасов сказал, что он не музыкант и не живописец, а только
изучает эти предметы, "чтобы проверить их влияние на жизнь общества", Глинка
одобрительно кивнул.
Стасов был уже не юнцом, а двадцатипятилетним человеком, уверовавшим в
себя. Он заговорил о Бетховене (самая современная тема!), о его музыке,
исполненной непримиримости. И привел в пример первую часть Героической
симфонии. Глинка слушал как-то удивленно. Сыгранный Стасовым отрывок, как
видно, не убедил его.
- Не знаю, можно ли выразить непримиримость в музыке,- сказал он,- да
еще в инструментальной. Непримиримость! К кому? К чему?
- Это свойство сильного характера,- сказал Стасов.
- Сильный характер вмещает многое. Также и доброту.
Но Стасов не мог побороть в себе будущего критика и наставника. Он стал
говорить о непременных обязанностях художника: умении ограничивать себя,
шагать наравне с веком, и так далее.
Глинка слушал, слегка откинувшись назад, словно бы собеседник говорил
слишком громко.
Он не спорил, но и не поддерживал разговора. Стасов стал рассказывать о
своей недавней поездке в деревню и о вынесенных оттуда тяжелых впечатлениях.
- О, как Радищев был прав! - сказал он.- Если бы появились такие
"Путешествия" в музыке!
- Я вижу, вы большой поборник свободы,- сказал Глинка,- но, может быть,
и музыкантов и вообще художников также не следует притеснять?
Ирония была едва заметна. Но чувствовалось, что Глинка уже перестал
быть ровесником своего гостя. Разница в годах восстановилась.
Прошло некоторое время, и Глинка снова уехал. Он побывал в Париже, в
Испании. Говорили, что именно в Испании он нашел много радостного для себя и
даже хотел там задержаться. Но это было лишь намерением... "Арагонская хота"
и "Ночь в Мадриде" * остались как память о стране, где ему было так хорошо.
______________
* Увертюры для оркестра на испанские народные темы

Глинка не писал больше опер, но его открытия в музыке продолжались.
Была ли то прекрасная музыка к плохой пьесе "Князь Холмский", или новые