"Фаина Марковна Оржеховская. Шопен " - читать интересную книгу автора

испанские графини ни с того, ни с сего распространили слух, что приезжая
дама из Варшавы и ее очаровательные подростки - отпрыски старинного
французского рода, которые очутились в Польше не по своему желанию, а "сами
понимаете отчего: Наполеон не любил знати!" Фридерик упросил - мать не
лишать его развлечения и не опровергать эти слухи. И они с Эмилией принялись
играть роли "отпрысков"- это заменяло им домашние любительские спектакли,
где они так успешно применяли свои актерские способности. Они стали держать
себя замкнуто и таинственно, говорили только по-французски и интриговали
графинь намеками на трагические обстоятельства, приведшие их в Польшу.
Иногда они произносили фразы вроде: "Бедные изгнанники не могут себе
позволить..." Как ни была польщена пани Юстына, как ни пришлась ей по сердцу
эта игра, она в конце концов забеспокоилась:
- Не слишком ли вы расшалились, дети? А вдруг узнают?
- Что же, собственно, узнают? - хладнокровно спрашивал Фридерик.
- Узнают, кто мы такие.
- А кто ж мы такие? Миля смеялась.
- В самом деле, кто мы такие? - Ах, господи, они узнают, что мы вовсе
не французы! - А разве папа не француз? А наша фамилия? - Не аристократы! -
А разве ты не аристократка?
Но пани Юстына все-таки спросила своих графинь, чем вызваны их
предположения.
- Ну что вы, мадам! - отвечала старшая графиня, более чопорная и
требовательная насчет светского этикета. - Вы, без сомнения, привыкли к
высшим сферам. У ваших детей такие тонкие черты лица, такое врожденное
изящество и... манеры! В среднем сословии никогда не встретишь таких детей!
После того как Фридерик дважды выступил в благотворительном концерте,
испанские графини еще крепче утвердились в своем мнении. Все это было
бальзамом для сердца пани Юстыны, но Фридерику наскучили графини, и он
решил, что затянувшийся водевиль, как и всякое представление, должен иметь
развязку и притом поучительную для зрителей. Он сговорился с Эмилией, и та в
присутствии обеих графинь напомнила матери, что пора вернуться домой -
помочь отцу принять учеников. - Ведь наш папа учитель, - пояснила Эмилия. -
И был им всегда, - с готовностью прибавил Фридерик, - наш дедушка сам
работал и не оставил средств!
Пани Юстыне не сиделось на месте. Но все обошлось.
- Если вам угодно сохранить инкогнито, - с достоинством сказала старшая
графиня, - мы не смеем на него посягать!
Незадолго до отъезда настроение омрачилось: Эмилия вдруг сделалась
молчаливой, скрытной, хотя внешне она как будто и поправилась. Фридерик не
расспрашивал ее: он чувствовал, что сестра перестала быть его товарищем и
начала жить своей, особой жизнью, оберегая ее от всех, главным образом от
него и матери... И это внушало тревогу...
Накануне отъезда вечером Фридерик и Эмилия заблудились в окрестностях,
отойдя довольно далеко от города. Быстро стало темнеть, горы как будто
надвигались на них. Оставив Эмилию у большого дуба, Фридерик пошел вперед,
где открывалась широкая тропинка. Он окликнул пастуха, шедшего со стадом, и
тот объяснил ему, как вернуться. Фридерик и сам увидал знакомый ему
золоченый шпиль церкви.
Когда он вернулся к сестре, уже стемнело. Но было видно, что Эмилия
очень бледна. Она стояла, прислонившись к стволу дерева. Должно быть,