"Фаина Марковна Оржеховская. Шопен " - читать интересную книгу автора

польского короля Казимежа "Хлопским королем"!

...Мальчики поздно возвращались домой.
- Как хотелось бы правильно жить! - сказал Домек.
Фридерик кивнул.
- Мне даже стыдно теперь вспоминать про мои успехи в Служеве... Как
верно Тит говорил!
- О чем же?
- О правде... О многом... Я сейчас слушал и его вспоминал.

Глава десятая

Недалеко от дома кузнеца, у пруда, за яворами, открывалось заброшенное
местечко, отрадное своей полной уединенностью. Трава росла здесь высоко,
плуг пахаря не касался ее. Алые маки цвели густо вперемежку с васильками.
Жители Шафарни ходили на реку другой дорогой, а здесь было дико и темно
из-за неправильно разросшихся деревьев: одни сплелись сучьями и ветвями и
образовали лиственный шатер, у других сильно покривились стволы, а то из
одного корня росло целое семейство ясеней. Домек рассказывал, как однажды
забрел сюда ксендз. Посмотрев на причудливые деревья, он сказал, что это
место проклятое: деревья такие же скрюченные, как и грешники в аду! Откуда
он знал, как выглядит ад и его обитатели?
Большой пруд ярко зеленел на солнце. По вечерам здесь что-то ухало,
перелетало с места на место, падало в пруд, шумела осока, и вообще было
гораздо беспокойнее, чем днем. После полудня обычно наступала тишина.
Фридерик нашел это место в отсутствие Домека, уехавшего на несколько
дней в соседнюю деревню к заболевшему двоюродному брату. Окончив утренний
урок, Фридерик принимался бродить по деревне или вдоль реки. Без Домека было
непривычно, но скуки он не знал. Таинственное место у пруда будило неясные
воспоминания; ему казалось, что он был здесь давно, еще до знакомства с
Домеком, и пережил какое-то приключение: не то дикий зверь перебежал дорогу,
не то человечек, похожий на гнома, вышел из-за ствола и заговорил на
каком-то странном наречии, не то просто так, почудилось что-то и не
вспоминается...
Он лежал в траве, закинув голову вверх. Было тихо, то есть не было
никаких непрошеных посторонних звуков - ни лая собак, ни скрипа колодезного
журавля. Но что-то звенело, журчало и пело, и это не нарушало тишину, а было
под стать ей. Звенели цикады в траве, и мерно журчал невидимый ручеек.
Фридерик уже засыпал, истомленный зноем и убаюканный легкими звуками
природы, когда сквозь горячую мглу уловил новые звуки. Они не нарушали
гармонию и покой деревенского полдня. Природа как будто ждала их и не то что
притихла, а приглушила свои голоса, чтобы они только вторили этому ровному и
красивому человеческому голосу.
Дремоты как не бывало. Но Фридерик не шевелился и не открывал глаз.
Пение доносилось сверху, но где-то очень близко:

Если бы я пташкой
В небе летела,
То лишь для Яся
Песни бы пела...