"Фаина Марковна Оржеховская. Шопен " - читать интересную книгу автора

мостовой. - Эй, пади! - раздается крик кучера, и щегольская коляска с
высоким кузовом пролетает мимо. У церкви коляска останавливается,
разряженная и гордо всходит по ступеням паперти, но сопровождающий ее лакей
не может отогнать толпу полуголодных слепых и хромых нищих, с жалобными
криками обступивших богачку.
Из костела раздается стройное пение и звуки органа, а за поворотом
румяный мясник в фартуке выходит на порог своей лавки и зазывает прохожих:

Кто хочет брюшинки?
Кому требушинки?
Эй, ясные пани,
Я всем угожу!

Монахи и монахини сталкиваются с уличным петрушкой - целой труппой в
пестрых одеяниях: вот еще один уличный контраст! Скоморохи хохочут,
подмигивая монахам и особенно монашенкам, строят невероятные гримасы,
надевают устрашающие личины и тут же распевают песенки про святош с таким
удовольствием, точно самый вид рясы распаляет их вдохновение. А монахи -
невозмутимы; только подбирают полы рясы да опускают углы губ, словно
попробовали кислого. Зато монашенки полны гнева, и чем они моложе, тем
сильнее негодуют - не потому ли, что слишком рано отказались от радостей
жизни? Или потому, что скоморохи прошлись по адресу сестер божьих?

Ой та дина! Ой та дина!
Съели волки Бернардина!
Разревелись богомолки:
Бернардина съели волки!

Услыхав это, одна из монахинь обернулась к озорникам и громко
выругалась, к большому удовольствию Фридерика и всей его компании; затем,
опомнившись, стала часто креститься, шевеля губами.
Изабелла подбивала брата на озорство, и он поддавался этому. Миля
упрашивала: - Ах, не надо! - шалости Фридерика часто оборачивались против
него самого. Так, однажды он передразнил обезьянку, сидевшую на спине у
шарманщика, и она, развеселившись, в одно мгновение перепрыгнула на плечо к
Фридерику и не пожелала сойти, пока ее не принудили к этому силой. А вокруг
уже собиралась толпа.
В другой раз Фридерик весьма фамильярно подмигнул лошади, которая везла
открытый кабриолет варшавского богача, графа де Мориоля. И хотя подмигивание
и сопровождавшая его гримаса явно относились к шустрой рыжей лошадке, граф
де Мориоль принял это почему-то на свой счет и закричал:
- Стой! - Хорошо, что лошадка с перепугу понеслась вперед, а Фридерик с
Изабеллой побежали в противоположную сторону!
Граф был злопамятен: когда через пять лет его дочь Александрина
представила ему Шопена как одного из своих друзей, пан Мориоль смерил юношу
подозрительным взглядом и сказал:
- Кажется, мы встречались с вами когда-то Гм!.. при неблагоприятных
обстоятельствах! - Фридерик ответил, что не помнит, так как его память
удерживает только приятное.