"Джорж Оруэлл. Казнь через повешение" - читать интересную книгу автора

она подлетела к нам и принялась скакать вокруг, виляя всем
телом, обезумев от радости при виде большого количества людей.
Это был крупный пес с длинной густой шерстью, помесь
эрдель-терьера и дворняги. Какое-то мгновение он в восторге
кружил около нас, а потом, прежде чем кто-нибудь успел
помешать, рванулся к осужденному и, подпрыгнув, попытался
лизнуть ему лицо. Все застыли в оцепенении, настолько
потрясенные, что никто даже не пытался удержать животное. "Кто
пустил сюда эту чертову скотину? -- со злостью выкрикнул
начальник тюрьмы.-- Поймайте же ее!"
Выделенный из эскорта стражник неуклюже бросился ловить
пса; пес же подпрыгивал и вертелся, подпуская его совсем
близко, однако в руки не давался, расценив, видимо, все. это
как часть игры. Молодой стражник-индус подхватил горсть гравия
и хотел отогнать пса камнями, но он ловко увернулся и снова
бросился к нам. Радостное тявканье эхом отдавалось в тюремных
стенах. Во взгляде осужденного, которого крепко держали двое
стражников, читалось прежнее безразличие: будто происходящее
было очередной формальностью, неизбежно предшествующей казни.
Прошло несколько минут, прежде чем собаку удалось изловить.
Тогда мы привязали к ошейнику мой носовой платок и снова
двинулись в путь, волоча за собой упиравшееся и жалобно
скулившее животное.
До виселицы оставалось ярдов сорок. Я смотрел на смуглую
обнаженную спину шагавшего впереди меня осужденного. Он шел со
связанными руками, на вид неуклюжей, но уверенной походкой
индусов - не выпрямляя колен. При каждом шаге мышцы идеально
точно выполняли свою работу, завиток волос на голове
подпрыгивал вверх-вниз, ноги твердо ступали по мокрому гравию.
Один раз, несмотря на державших его за плечи людей, он шагнул
чуть в сторону, огибая лужу на дороге.
Как ни странно, но до этой минуты я до конца не понимал,
что значит убить здорового, находящегося в полном сознании
человека.
Когда я увидел, как осужденный делает шаг в сторону,
чтобы обойти лужу, я словно прозрел - я осознал, что человек не
имеет никакого права обрывать бьющую ключом жизнь другого
человека. Осужденный не находился на смертном одре, жизнь его
продолжалась, так же как наши. Работали все органы: в желудке
переваривалась пища, обновлялся кожный покров, росли ногти,
формировались ткани - исправное функционирование организма,
теперь уже заведомо бессмысленное. Ногти будут расти и тогда,
когда он поднимется на виселицу, и когда рухнет вниз,
отделяемый от смерти лишь десятой долей секунды. Глаза все еще
смотрели и на желтоватый гравий, и на серые стены, мозг все еще
понимал, предвидел, размышлял, даже о лужах. Он и мы вместе
составляли единую группу движущихся людей, видящих, слышащих,
чувствующих, понимающих один и тот же мир. Но через две минуты
резкий хруст возвестит о том, что одного из нас больше нет -
станет одним сознанием, одной вселенной меньше.