"Болта Ортыков. Неугомонный Носир " - читать интересную книгу автора

наступила моя очередь. Я поблагодарил за подарок.
Когда шум немного утих, Носиршатрама попросил слова.
- Ребята, - взволнованно начал он, прислонившись к столу. - Я должен
сказать здесь правду. Я недостоин этого подарка. В пещеру я полез за
птенцами грифов и случайно нашел там стрелу и каменный молот. И никакой я не
исследователь, а настоящий шатрама. В пещеру-то я забрался, а вот выйти
обратно не смог - грифы не выпускали меня. Кричи не кричи - никто не
услышит. Лишь поздно ночью, когда грифы собрались возле своих птенцов и
заснули, я подобрался к выходу и стал звать на помощь. И никогда мне не
забыть, как я обрадовался, когда услышал голоса моих друзей Гайрата и
Шерали. А потом уж Шерали, защищаясь от железных когтей грифов, вывел меня
из страшной пещеры. Поэтому я прошу дать этот подарок не мне, а Шерали.
- Правильно! - закричали ребята. - Опомнился Носир! Молодец!
А профессор улыбался и кивал головой. Ему, видно, тоже понравились
последние слова Носира. Он хлопнул его по плечу и сказал:
- Теперь ты еще раз молодец! Успокойся: ваш общий друг Шерали не забыт.
Подарок ему мы послали еще три дня назад.

СЛАВА ПОЛВОНУ!

Сейчас Носиршатрама уже не отстающий и даже не средний ученик. Если не
считать единственной тройки за контрольную по алгебре, то он учится так же,
как и я. Он перестал проказничать, и мы больше не называем его
Носиршатрамой, а просто Носир.
Мой друг так изменился, что все только диву давались. Оба мы мечтали о
том, чтобы скорее наступило лето. Ведь у нас уже есть кое-какой чабанский
опыт. Мы еще немного поучимся у Собир-амака и у моего отца, и тогда из нас
получатся настоящие чабаны. Мы с нетерпением считали дни. И вот наконец
наступил апрель.
Обычно в начале апреля наши отцы возвращались из братского Узбекистана,
а точнее сказать - из колхоза Аликула-чабана. Потом целый месяц овцы паслись
на сочных лугах возле нашего кишлака. Как только овцы переставали ягниться и
ягнята немного подрастали, отары вновь отправлялись на высокогорные тучные
пастбища.
Прошла неделя, как овцы вернулись на ферму.
Мы с Носиром были так рады их возвращению, что каждый день сразу же
после уроков бежали туда. Пасли овец до сумерек и, только разместив их в
загонах, возвращались домой.
Полвон вырос и стал еще больше, но, как и прежде, ни к кому не
ласкался. И как нежно мы ни звали его: "Полвон, Полвон!" - он и хвостом не
вильнет.
Собир-амак с гордостью рассказывал о том, как в течение зимы пес одолел
пятерых матерых волков. А мой отец уже в который раз повторял, что в жизни
еще не видел столь разумного и сильного пса. Полвон ни на минуту не оставлял
отару и не разрешал овцам разбредаться.
Слушая эти рассказы, я вспоминал письма Шерали, в которых он сообщал о
подвигах Полвона.
Однажды поздно вечером отец сказал матери:
- Приготовь мне чистое белье и все прочее. Завтра на рассвете мы
погоним отару в горы.