"Свен Ортоли, Никола Витковски. Ванна Архимеда (Краткая мифология науки) " - читать интересную книгу автора

могущественной из укрепленных коммун Средиземноморского бассейна, было
вызвано скорее внутренними раздорами меежду сторонниками Рима и Карфагена,
чем случайным предательством. Захватчики оказались на редкость буйными:
римский сенат даже откажет потом в триумфе Марцеллу, проявлявшему больше
заинтересованности в богатствах города, чем в судьбе какого-то математика, о
существовании которого, вероятно, даже не подозревал[4].
"Рассказ Плутарха, - пишет историк Мишель Отье в книге "Начала истории
науки", - создал канон образа ученого". Канон - это еще слабо сказано,
потому что Архимед соглашается по просьбе монарха спустить с цепи могущество
науки. Ему самому от этого ни холодно, ни жарко. Если верить Плутарху,
"гонка вооружений" была ему совершенно безразлична, так же как и судьба
города. Различные версии обстоятельств гибели Архимеда свидетельствуют, что
его заботило лишь одно - его идеи. Конечно, он не бессмертен, но ему удалось
сдержать на время натиск римской армии. Только предательство могло его
победить, только невежество - убить.
Третья история - третий урок: безоглядно преданный поиску истины,
ученый не заботится о морали. Он выше схватки, в известном смысле за
пределами добра и зла. Все та же идея, что истина, особенно научная, не
зависит от людей: "Наука не имеет морали. Природе не известны законы этики".
Эти озадачивающие слова Питера Дюсберга, члена Американской академии наук,
произносились, наверное, с невинным пылом, но они прекрасно очерчивают
физиономию архетипеического ученого. Последний, как всякий мифический образ,
предполагает и свою противоположность - ученого, озабоченного
благосостоянием человечества. Пастер против Архимеда: старый спор о цели и
средствах науки нескончаем.
Три истории, три урока и одна-единственная идея: наука - озаряет ли она
ученого, или он дает ей волю - подобна молнии. Вот почему наш самый древний
герой науки зовется Архимедом, а не Евклидом или Пифагором - им не досталось
и сотой доли его известности, хотя они не менее достойны почета. Но в этой
растянутой на века галерее портрет Архимеда объединил все компонентры,
позволяющие восславить науку во всей ее мощи.


Записные книжки Леонардо

Если верить еженедельнику "Тайм", хозяина вселенной зовут Билл Гейтс и
солнце никогда не заходит над его цифровой империей. За несколько миллионов
долларов король программирования обзавелся символом: записной книжкой
Учителя. Именно так, с заглавной буквы, разумеется. Человек, написавший
"Джоконду", острым взором проник далеко за горизонт своего века, чтобы
показать современникам эскизы машин, которым суждено будет стать реальностью
только через пять столетий. Леонардо да Винчи (1452-1519), несравненный
художник, дерзкий скульптор, гениальный изобретатель, даровитый инженер,
один из самых примечательных сынов человечества - l'Uomo universale[5].
Это тот минимум, который помнит каждый, даже если забудет обо всем
остальном. Даже тот, для кого Максвелл - это марка кофе, а Гей-Люссак -
гомосексуалист-англофил, знает и признает Леонардо да Винчи как изобретателя
par excellence. Но действительно ли с натуры выполнен этот портрет? Он,
пожалуй, не столько ошибочен, сколько немного преувеличен. Был ли Леонардо
гениален? Вне всякого сомнения. Был ли он универсален? Скажем так: он был