"Свен Ортоли, Никола Витковски. Ванна Архимеда (Краткая мифология науки) " - читать интересную книгу автора

всегда так или иначе связана с высокими технологиями. Выбор был широкий. В
сентябре 1995 года Унабомбер потребовал - и получил - место в газетах для
размещения манифеста на 35 тысяч слов, угрожая продолжать рассылку своих
смертоносных посланий[47].
Этот манифест об "индустриальном обществе и его будущем" был
опубликован в Washington Post. Там, в частности, говорится, что учеными
движет вовсе не любопытство и не стремление к благополучию человечества, а
жажда власти и что наука развивается вслепую, следу капризам ученых,
политиков и коммерсантов. Перейдем к агрессивным мотивам автора манифеста,
вычленяя из контекста лишь тот смутный образ, на который направлена его
атака. Какой он видит науку? Если судить по целям, то его точка зрения
идентична точке зрения продюсера телевизионной передачи, описанной выше.
Последний полагает, что отдает должное взрывам познания. Первый же
ограничивается просто взрывами - тех, кого полагает слепыми прислужниками
того же познания. Добрый осветитель доктор Джекил превращается в истребителя
прожекторов мистера Хайда, маньяка-графомана, вооруженного тротилом с
динамитом. Простая метафора, чтобы подчеркнуть, что оба персонажа разделяют
одно и то же представление о науке, хотя оно будит в них совершенно
противоположные эмоции.
Очевидно, что различие между этим полифоническим образом нашей
таинственной героини и ее реальным содержанием такое же, как между эпопеей
посланника Дюрандаля и экспедицией наемников Карла Великого, предпринятой,
чтобы помочь мусульманскому вождю в борьбе с эмиром Кордовы. Того самого
набега, по возвращении из которого франкский арьергард с герцогом Бретонской
марки Роландом во главе был истреблен то ли баскскими, то ли гасконскими
горцами, наверняка не отличавшими добрых христиан от поганых язычников.
Между наукой, какой она видится общественному мнению и прославляется
средствами массовой информации, и наукой, какой она предстает ученым в их
повседневной деятельности, расхождение ничуть не меньшее, чем между эпосом и
путевым дневником. Неожиданным образом это расхождение увлекает нас в самое
сердце бездны, разверзающейся меж двух обрывов, в область, которую ученые
якобы отдают на откуп историкам и философам, - в область мифа. Она зажата
между колоссальной успешностью науки как предприятия и ее странным
отсутствием на культурной сцене.
ается в глаза поразительный успех, вызывающий в простом обывателе
противоречивые чувства. Верит ли он в науку? Одна из причин, почему он
разделяет эту веру, в том, что он может ощутить реальность науки при
посредстве техники. Когда маркиз Д'Арланд и Пилатр де Розье 15 октября 1783
года поднялись на воздушном шаре над Мецем, невидимые газы, о которых
говорил Лавуазье, стали осязаемы. Когда атомная бомба 6 августа 1945 года
разорвалась над Хиросимой, энергия атомного ядра потрясла умы. От мечты
Икара к огню Прометея, связь с невидимым проявилась воочию. Впрочем, что
техника подтверждает авторитет науки - постулат настолько хорошо
установленный, что организаторы фундаментальных исследований не устают
ссылаться на него при каждом затруднении с кредитованием. Вот, например,
недавнее воинственное заявление Уолера Масси, директора Национального
научного фонда Америки: "Публике говорят, что мы держим первое место в
науке, и она хочет знать, почему это не улучшает нашу повседневную жизнь.
Единственное, что работает в этой стране, похоже, совсем не приносит
дивидендов".