"Свен Ортоли, Никола Витковски. Ванна Архимеда (Краткая мифология науки) " - читать интересную книгу автора

очевидно, нет никаких для этого средств. Отсюда одна - возможно, даже
главная - характеристика НЛО: хотя летающие тарелки предстают чудом техники,
они недоступны для нашей науки, поскольку нарушают все осмысленные нами
законы природы. Они передвигаются беззвучно, с немыслимой скоростью, и ни
одному радару не под силу их засечь.
Они представляют собой часть нашего будущего, они - то будущее, о
котором говорит реклама, подталкивая нас поскорее в него войти. Ведь теперь
для понимания настоящего одним знанием о прошлом не обойтись - необходимо
принимать в расчет будущее, которое предстоит открыть и построить. В эпоху
безудержной гонки рукотворных объектов - тут компьютер, устаревший через
полгода после появления в магазине, там технология, обреченная уже в момент
своего внедрения, - и прежде всего в эпоху, когда подлинное богатство - это
оцифрованная информация, НЛО служат утешением именно потому, что они
настолько впереди, настолько далеко в будущем, что им уже не нужно
эволюционировать. Они могут оставаться такими, как есть, а мы не можем. Они
чисты, а мы - нет. Вот почему Лакомб, ученый, гуманист, рационалист, но
(следовательно) все же далекий от совершенства герой фильма "Близкие
контакты третьего типа", не может проникнуть в межпланетный корабль
Спилберга. В отличие от детей и тех немногих взрослых, что сумели остаться
чистыми, он несет на себе первородный грех науки, символизируемый Хиросимой.
Предполагая существование некоей точки во времени - пусть далекой, но
статичной, - когда Вселенная будет полностью познана, НЛО воплощают надежду
на возвращение девственности науке.


Bing Bang - Большой взрыв

Большой взрыв можно представить себе, судя по неиссякаемым потокам
комиксов и карикатур, как пузырь, вылетающий изо рта героя "Капитана
Марвела". Эдакий переливающийся всеми цветами радуги фонтан, словно сошедший
со страниц одного из тех американских журналов, где мифологические и
фольклорные герои блистают сверхъестественными способностями. Доведенный до
крайности символ науки, он вступает под фанфары в мир массмедиа, где сила и
универсальность воздействия напрямую зависят от краткости выражения. Речь
идет уже даже не о магической формуле Эйнштейна, в которой секрет мира
вложен в три буквы - E=mc2 (непонятные, но в каком-то смысле "готовые к
употреблению"), но о "сыром" звукоподражании первоначальному "Бабах!",
скрытому в английском Big Bang, а вместе с ним о метаморфозе, выраженной в
знаменитой формуле Маршалла Маклюена "сообщение - это поглаживание"[38].
Когда Мишель Рокар, обращаясь к Социалистической партии Франции со страстным
призывом к единству, предлагал устроить могучий Big Bang, он имел в виду
предложить общественному мнению яркий образ, который содержал бы в себе идею
революционного обновления с последующим быстрым расширением. Однако в
политике, как и в науке, у всякой метафоры есть оборотная сторона.
Почему "Большой"? И почему "взрыв"? Что касается первого, то с ним
все ясно. Возьмите звезду, говорил Эддингтон, умножьте ее в сто тысяч
миллионов раз, и вы получите галактику; возьмите галактику и умножьте ее в
сто тысяч миллионов раз, и вы получите Вселенную. Невозможно помыслить себе
"мышиный пук" в начале такой космической безмерности. Во всяком случае, надо
признать, что в эпоху Большой Науки слово пришлось ко двору среди "символов