"Хосе Ортега-и-Гассет. Идеи и верования" - читать интересную книгу автора

приписывалась в прежние времена, но он не может понять, в чем состоит
истинное назначение идей.
Именно поэтому прежде всего очень важно приучить себя тщательно
отделять "интеллектуальную жизнь", которая, конечно, не жизнь, от жизни
проживаемой, реальной, которая есть мы. Осуществив эту процедуру, и
осуществив ее добросовестно, следует задаться еще двумя вопросами: какова
взаимосвязь идей и верований и откуда берутся и как образуются верования?
Выше я уже говорил, что именовать без разбора идеями как собственно
верования, так и приходящие нам в голову мысли - значит совершать ошибку.
Сейчас мне хочется добавить, что не меньшую ошибку совершают, когда говорят
о верованиях, убеждениях и т. д., меж тем как речь идет об идеях. Поистине
это ошибка называть верованием любую завязь, из которой рождается умственная
конструкция. Возьмем крайний случай - базирующееся на очевидности строгое
научное мышление. И даже здесь не стоит всерьез говорить о верованиях.
Очевидное, каким бы очевидным оно ни было, для нас не реальность, мы в него
не верим. Наш разум не может не признать очевидное истиной, разум
автоматически, непроизвольно приемлет очевидность. Прошу понять меня
правильно, это приятие, это признание истины означает лишь одно: начав
размышлять о чем-либо, мы не допускаем в самих себе никакой мысли, отличной
от того, что нам кажется очевидным. Но в том-то и дело: мысленное согласие
имеет своим условием тот факт, что мы начинаем размышлять на эту тему, что
нам хочется подумать. Это ясно указывает на принципиальную ирреальность
"интеллектуальной жизни".
Приятие определенной мысли, повторяю, неизбежно, но, коль скоро в нашей
власти думать об этом или не думать, это столь неизбежное приятие, которое
вроде бы навязано нам как самая неотвратимая реальность, оказывается
зависящим от нашей воли и ipso facto перестает быть для нас реальностью.
Потому что реальность - это именно то, на что, хотим мы того или нет, мы
полагаемся. Реальность есть "неволение", не то, что мы полагаем, но то, с
чем сталкиваемся.
Кроме того, человек ясно сознает, что интеллект имеет дело только с
тем, что вызывает сомнения, что истинность идей живет за счет их
проблематичности. Истинность идеи заключается в доказательстве, которым мы
ее обосновываем. Идее нужна критика, как легким кислород, и поддерживается
она и подтверждается другими идеями, которые в свой черед цепляются еще за
что-то, образуя целое или систему. Так созидается особый мир, отдельный от
реального, состоящий исключительно из идей, творцом которого человек себя
сознает, ответственность за который он чувствует. Поэтому основательность
самой что ни на есть основательной идеи сводится к тому, насколько
основательно она увязывается со всеми прочими идеями. Не больше, но и не
меньше. И если что и невозможно, так это ставить на идее, как на золотой
монете, пробу, предлагая ее в качестве истины в последней инстанции. Высшая
истина - это истина очевидности, но значение очевидности, в свою очередь,
есть теория в чистом виде, идея, умственная комбинация.
Иными словами, между нами и нашими идеями лежит непреодолимое
пространство, то самое, что отделяет реальное от воображаемого. Напротив, с
нашими верованиями мы неразрывно слиты. Поэтому можно сказать, что мы - это
они. По отношению к концепциям мы ощущаем известную, большую или меньшую,
степень независимости. Каким бы значительным ни было их влияние на нашу
жизнь, мы всегда в состоянии отстраниться или отказаться от них. Более того,