"Ганс-Йозеф Ортайль. Ночь Дон Жуана " - читать интересную книгу автора

примером для подражания. Я кажусь ему постаревшим и слабым, и Лоренцо
думает, что я уже не в силах тягаться с ним. Но он ошибся! Я преподам ему
еще один урок. Это станет для да Понте таким ударом, что он больше не
посмеет даже упоминать мое имя!
Паоло внимательно наблюдал за Казановой. Тот говорил так громко, что
люди невольно останавливались и смотрели в их сторону. Но Казанова ничего не
замечал, он был весь охвачен ненавистью. Во время разговора с да Понте он и
виду не подал, насколько тот ему неприятен. Казанова умел владеть собой,
как, впрочем, и все благородные господа! Догадывался ли синьор Джакомо о
том, что был смешон, поднимая такой шум посреди улицы? К тому же его
старомодное элегантное платье казалось в Праге немного странным и вычурным.
Например, эта шляпа с белыми перьями - может, такую и носили в Париже, но на
узких пражских улочках, заполненных колбасниками и молочницами, она
выглядела довольно нелепо! А белое кружево на рубашке? Лучший товар из
Италии, но его надевали только женщины. Почему Казанова сетовал на свою
жизнь? По всей видимости, у него были, деньги, к тому же он достиг
определенной славы и вел беззаботную жизнь! Когда-нибудь он, Паоло,
осмелится спросить об этом у своего хозяина, но пока что было слишком рано
задавать такие вопросы. Вообще-то Паоло был рад тому, что мог прислуживать
Казанове. Это было намного интереснее, чем служить старому графу, ведущему
такую однообразную жизнь, при которой уже утром было известно, чем
закончится день.
- Дон Жуан! - до Паоло донесся смех синьора Джакомо. - Распутнику не
спалось ночью, конечно, ночью! Закрывайте окна, благородные дамы: как только
Дон Жуан заметит красавицу, он проберется к ней в спальню и присоединится к
пению мартовских котов, скорее всего, в ре миноре! Однако не пугайтесь! Этот
ночной гость - всего лишь порождение пьяной фантазии, выдумка да Понте,
которая в преисподней исчезнет при звуке ре мажора!
Они подошли ко дворцу графа Пахты. Казанова велел показать ему все
опустевшие холодные комнаты здания, будто с этого дня он стал здесь
полноправным хозяином. Одну за другой Паоло открывал перед своим господином
двери, которые, казалось, разлетались от порывов ветра. Со всех сторон
прибегали слуги, не понимавшие, что бы мог означать неожиданный шум и
громкий мужской крик. Казанова остался недоволен всем: толстым слоем пыли,
старомодной мебелью, холодом и безвкусицей, царившей во дворце. Как можно
было водрузить на комод бронзовую статуэтку, изображавшую дикого кабана?
Слуги растерянно следовали за Казановой, в то время как Паоло передавал его
приказы дальше, подгонял повариху, приказывал музыкантам капеллы явиться в
определенное время в главный зал. Казанова велел переставить мебель и
перенести кое-что в другие комнаты. Следовало провести уборку во всех
комнатах, протопить все камины, а вечером зажечь в саду факелы. Синьор
Джакомо собирался сделать из сада павильон, именуемый "тосканским садом".
Казанова махнул правой рукой, приказывая слугам немедля браться за
работу. Скорее, ради Бога скорее! Недовольство в его взгляде на какое-то
время угасло.
- Кто это? - спросил Казанова, и Паоло тоже посмотрел в окно.
- Это Иоанна.
- Иоанна! И о чем это должно мне говорить?
- Иоанна, синьор Джакомо. Камеристка молодой графини Анны Марии, уже
несколько недель живущей в женском монастыре в Градчанах.