"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - синьор (Ричард Длинные Руки #4)" - читать интересную книгу автора

неожиданностью. Если честно, церковь поступок наших братьев-монахов не
одобрила, хоть и... поняла. Но, в любом случае, что сделано, то сделано.
Вы - паладин, а это, знаете ли, обязывает...
Я стиснул зубы. Даже чертово рыцарство привалило нежданно-негаданно, а
после нашего с сэром Гендельсоном рейда в Кернель тамошние настоятели
монастыря ввели меня в сан паладина. Или в чин. Или присвоили звание. Для
меня слово "рыцарь" было лишь обозначением сословия, как купец, банкир или
предприниматель, я жил в эпоху, когда каждый сопляк - стыдно признаться,
полгода тому назад я тоже был им - постоянно разоблачает всех и вся,
испытывая гнусненькую радость, что и остальные, оказывается, писают и
какают, как и он, даже самые великие и умные, и что все эти рыцари на
самом деле были тупыми и злыми дураками, а в Крестовые походы шли только с
целью пограбить, понасиловать, что все клятвопреступники...
Здесь, в Зорре, я увидел, что высочайшая мораль рыцарей - норма, само
собой разумеющееся. Конечно, всегда найдется один-другой ублюдок, который
сочтет, что куда выгоднее насрать на эту мораль, выгоднее украсть,
сподличать, нарушить клятву верности, но другим рыцарям, королям, герцогам
нужны сотоварищи верные и честные, на которых можно положиться, чьи клятвы
обязательны, кто не ударит в спину, не предаст, кто верность и честь
ставит выше каких-то материальных выгод. Но я жил в мире, где всякая
мразь, будучи не в состоянии вылезти из мрази, но понимая, что она
все-таки мразь, старается обгадить и опошлить все, до чего может
домразиться. И тем самым, не умея подняться, она старается обгадить
сверкающие вершины и принизить до своего мразевого уровня. Потому у нее,
мрази, нет людей, что делают что-то во имя идеалов, а все только по
Фрейду, только по учебникам рыночной экономики, когда продавай и предавай
всех, ничего святого нет, да и не было, все эти подвиги прошлого -
выдумка, потому я, мол, вовсе не мразь, а нормальный и приличный член
общества, ибо то, что считалось в дикие времена подлостью, в наше
цивилизованное время просто узаконенная моралью рыночная конкуренция...
Но я читал свидетельства очевидцев еще моей истории, как в 1291-м
тамплиеры героически обороняли Акру, чтобы жители успели сесть на корабли,
как семьсот рыцарей ринулись на восемьсот тысяч сарацин и опрокинули,
обратили в бегство, как героически тамплиеры и тевтонцы сражались в кольце
врагов и отказывались сдаваться в плен, как уносили тела товарищей с поля
боя и несли через пустыню, под палящим солнцем, изнемогая от жажды, сами
умирали, но отдавали последние капли воды раненым. Это были простые
рыцари. Какой грабеж? Их вели идеалы. Но и это, как говорят в рекламе, еще
не все, еще не вершина доблести. Есть рыцари из рыцарей, более высокая
ступень - паладины. Даже в бою паладин стоит десятка обычных рыцарей, это
я знал еще со школы. Паладинами становились там, в Крестовых походах, где
драться учились не на турнирах, а в жесточайших боях, паладины в плен не
сдавались, знали, пощады не будет, сарацины их не просто убьют, а сперва
искалечат, потом замучают насмерть.
Отец Дитрих сказал невесело:
- Герцог Веллингберг и отец Антоний не разобрались в спешке...
Я промолчал, отец Дитрих прав. Крепость рыцарей-монахов доживала последние
дни, но мы с Гендельсоном успели, успели в последний миг. Монастырь был
спасен, и настоятель под одобрение израненных паладинов прямо на обломках
выбитых врагом врат посвятил меня в паладины. Ему просто в голову не могло