"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - паладин Господа (Ричард Длинные Руки #3)" - читать интересную книгу автора

знамениты. Жар прокатился вдоль спинного хребта, я заерзал в седле, сердце
застучало чаще, заныло. Глаза отыскали в толпе группу очень нарядных
горожан, в середине - две женщины, мужчины вокруг, одна из них смотрит
прямо на меня. Я увидел карие глаза, вздернутые брови, изумленно раскрытый
рот, коралловые губы...
Она смотрела на меня неотрывно, я чуть наклонил голову. Если бы не
сдерживал себя изо всех сил, я бы поклонился так низко, что свалился бы с
коня к ней под ноги чтобы видеть ее, слышать ее запах, чтобы она что-то
сказала мне, лично мне... пусть даже попинала бы меня своей божественной
ножкой.
Я успел только снять доспехи и рубашку, слуга лил мне на голову воду из
кувшина, я остервенело смывал пот и грязь, когда в дверь постучали.
Мальчишка-слуга помчался открывать, я продолжал свой непонятный для
христиан ритуал, ибо до крестовых походов тут еще не дошли или же прошли
мимо таких возможностей, а культуру мытья в Европу занесли только
возвращающиеся с Востока рыцари.
Слуга подал полотенце, за моей спиной скрипнул стул. Там сидел монах -
когда только и появился, - лицо скрыто надвинутым на глаза капюшоном,
словно не желает видеть непонятный, а значит, дьявольский обряд. Из
длинных широких рукавов высунулись худые дряблые пальцы.
Я бросил полотенце слуге, он послушно протянул мне рубашку. Я сказал
сердито:
- Есть же чистая, дурень!
- Но и эта... это ж совсем целая...
- Дурень, - сказал я зло, - пропахла потом, не чуешь? Пусть выстирают, а
мне неси чистую. Да быстрее, а то...
Он исчез, из-под капюшона послышался смешок. Я молчал, только сердце
колотилось быстро и пугливо. Слуга принес рубашку, я влез в нее, и только
тогда дряблая рука сдвинула капюшон на плечи, словно до этого монах не
желал осквернять себя видом здоровой плоти.
Отец Дитрих, один из инквизиторов, за это время не то постарел еще, не то
изнуряет себя аскезой. Морщины на худом лице стали резче, он сутулится,
даже сидя, седые волосы неопрятными космами лежат на плечах, лицо странно
темное, словно не в церковных подземельях проводит время, а скачет на
коне, подставив лице палящему солнцу.
Его глаза следили за мной очень внимательно. Я стоял, не решаясь даже
сесть, снова школьник младших классов перед строгим учителем. А то и
директором школы.
- Ты можешь сесть, Дик, - сказал он, и я сразу отметил это "Дик" вместо
"сын мой" или "сэр Ричард", - хотя разговор будет недолгий, ибо я просто
шел мимо... в самом деле шел мимо, это не уловка.
- Спасибо, патер, - ответил я настороженно, - что заглянули...
- Заглянул, - ответил он. - Странно ты живешь... Во всем странность.
Ладно, я о другом. В святейшем капитуле инквизиции уже составили свое
мнение о твоем... поступке. И даже вынесли решение.
Сердце мое заколотилось, я спросил с трепетом:
- Какое?
- Однако, - сказал он, словно не слыша, - не одного меня заинтересовало...
да-да, заинтересовало... Твои мотивы для нас непонятны. Чем ты
руководствовался, Дик?