"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - воин Господа (Ричард Длинные Руки #2)" - читать интересную книгу автора

горько:
- Они для своих.
Я смотрел непонимающе.
- Для... каких? Священников? Епископов?
Он покачал головой.
- Для своих, Дик. Для своих. Уже... скажем так, познавших многое. Для тех,
кто поймет скрытый смысл этой горькой истины. Таких немного, увы. Однако
наша церковь старается спасти души не только своих, но всего
человечества... или, по крайней мере, большинства. А большинство, сам
знаешь, это совсем не герои, не подвижники, не аскеты, не мудрецы. Их надо
держать в чистоте и невинности с рождения. Понимаешь? Нет, конечно...
Я сказал с неуверенностью:
- Мне кажется, в чем-то врубаюсь. Не у всякого хватит духу завязать с
наркотой, водярой, даже бросить курить может не всякий... Таким лучше и не
начинать. Потому и надо пропаганду здорового образа жизни шырше и - в
массы, в массы, в массы!
Инквизитор посмотрел на меня остро:
- Я не знаю, что значат твои слова. Но мы обучены смотреть сквозь
мирское... и я вижу, ты понимаешь. Более того, скажу, что первые апостолы
Христа были совсем не из невинных душ. Это были... словом, это были те,
кто... видел и Свет и Тьму, пробовал сладкое и горькое, творил дело правое
и неправое. Они создали Церковь! Обжегшись сами, старались уберечь от огня
более слабых, которые могут сгореть. Именно они создали Церковь, а не
чистые, невинные души. Чистые души они... чистые...
Я кивнул:
- Улавливаю. Политика - грязное дело, да и сами политики... сплошная
грязь. Но только политики могут изменить жизнь. Как к лучшему, так и к
худшему. Я недостаточно хорош и чист, чтобы на меня снизошла благодать
Господня, зато я могу быть полезен... как палач, ассенизатор, журналист,
мент... Да и в лесу на меня не больно что-то действует нечисть, потому что
я сам в некотором роде... гм... не совсем чист.
Он поднялся, книгу сунул под мышку, в полутьме глаза блеснули сухим огнем.
- Получи разрешение у Беольдра... а еще лучше - у короля. И... не
затягивай, Дик, не затягивай!.. Боюсь, ты им сильно понадобишься.
И все-таки выносливости людей Зорра я завидовал. Возможно, это
выносливость белок и зайцев, постоянно верещащих и прыгающих, но сейчас я,
как огромный усталый слон, развалился в тесном кресле... ага, именно как
слон и именно в тесном, ноги гудят как разогнанный проц, тело обесточено,
а до электророзетки не дотянуться... Хотя сухой жар от крупных багровых
углей испаряет капельки пота, очень медленно вымывает усталость и вливает
в измученное беготней тело энергию.
Слуга поставил на маленький столик кубки из золота. Шартреза благосклонно
кивнула, он налил во все три, неслышно удалился. Я не решился взять раньше
короля и королевы, а Шартреза тоже отдыхает в глубоком кресле, веки
опустила, я впервые заметил на них крохотные морщинки. Король же с
некоторым удивлением посматривал то на меня, то на королеву, но молчал.
Наконец Шартреза открыла глаза, ее тонкая ладонь с изящными пальцами
отыскала на подлокотнике высохшую кисть Шарлегайла.
- Дорогой, - произнесла она, и я ощутил затаенную нежность в ее сильном
голосе, - я привела Дика... чтобы ты дал согласие...