"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - воин Господа (Ричард Длинные Руки #2)" - читать интересную книгу автора

показалось, что Сигизмунд двигается впереди совершенно бесшумно. И весь
он, слегка размытый в моросящей мгле, не человек, а призрак... Призрачный
всадник на призрачном коне...
Он поглядывал вопросительно, наконец восхитительно покраснел, как юная
девушка, не видавшая современной России:
- Сэр, вы сказали... нам предстоят свершения на юге?
- Ага, - ответил я.
- Но мы... там север!
- Ага, - повторил я и подумал, что пора бы разнообразить словарный запас
всякими "ну" и "в натуре". - Сперва заедем к соседям. Король Шарлегайл
сказал что только король Арнольд знает, где спрятаны... где упрятаны
доспехи святого Георгия.
Сигизмунд испуганно икнул, долго молчал, а когда заговорил, в его голосе
звучали страх, благочестие и суеверный ужас:
- Милорд... Я даже боюсь и подумать... поверить...
- Да-да, - подтвердил я. - Те самые. А что не так? Привезли же мы мощи
святого Тертуллиана?.. Не все так просто, как ты думаешь, Сигизмунд. Все
намного проще...
Я снова поймал себя на том, что обращаюсь с ним, как с ребенком, хотя он
если и моложе меня, то на пару лет, вряд ли больше. Но, как в той поездке
в колхоз на уборочную, мы чувствовали себя намного старше и умудреннее
деревенских ровесников, так и сейчас я чувствовал на себе груз лет
Ренессанса, раннего капитализма, социализма, построения царства Божия в
отдельно взятой стране, затем снова какого-то странно разгульного
капитализма.
Деревья все утолщались, узловатые ветви красиво простирались во все
стороны. Мощные наплывы на стволах - откуда такое только берется, - но нет
засохших или засыхающих деревьев, что так часто попадались на пути, даже
нет упавших и гниющих стволов, нет безобразных коряг, похожих на колдующих
ведьм...
Мне казалось, что еду по ухоженному парку. Или по лесу, где деревья
никогда не болеют и не старятся. И трава. И кустарники, что растут так
аккуратно, словно их высадили такими вот кучками.
В полдень, когда я совсем ошалел от жары и обливался потом, мы сделали
крохотный привал, дали отдохнуть коням, перевели дух сами. А потом снова
тряска неудобном седле. Я стремился за первый же день, пока никто не
мешает, отъехать подальше.
Небо стало угрожающе багровым. Я устал, как пес, что полдня бегает по
лесу, выкладываясь на всю катушку а потом, оказывается, надо еще и домой.
Но я тащился из последних сил, пока не усмотрел мелкую тихую речушку,
могучие раскидистые деревья, массу сухих сучьев.
Кроваво-красные лучи закатного солнца высветили песчаный берег с редкой
жесткой травой. Мы расседлали коней, я привязал к их мордам сумки с овсом,
Сигизмунд принялся разводить костер. Я разделся, осторожно ступил в
прохладную воду, застонал от наслаждения. Казалось, пот начал вымываться
не только из распаренных пальцев ног, а и из всего тела.
Сделал шаг дальше, ступня нащупала мягкое, со дна поднялась коричневая
муть. Когда вошел в речушку до колен, вода из прохладной стала странно
теплой, как обычно бывает в неглубоком и хорошо прогреваемом солнцем
болоте, хотя, как мне чудится, на глубине должно быть все наоборот...