"Гай Юлий Орловский. Ричард Длинные Руки - воин Господа (Ричард Длинные Руки #2)" - читать интересную книгу автора

деревенском молоке, сметане, сливках, отсюда эта свежесть кожи, чистый
румянец, а также по-крестьянски широкие плечи и могучее сложение лесоруба.
Он посмотрел на меня влюбленными глазами.
- Я ночь не спал, сэр! Все торопил этот сладостный миг...
Беольдр усмехнулся:
- Врешь. Трусил небось, что передумаем. Пусть счастье вам сопутствует!
- Сэр, - сказал Сигизмунд счастливо, - это уже вот счастье! Наконец-то
подвиги, я так мечтал... но какие подвиги в нашей глуши? Пока сэр Ричард
не послал меня в суровый Зорр... И вот сейчас - самый счастливый день моей
жизни!
- Или несчастный, - проворчал я. - Готов?
Из костела вышли священники. Глаза Сигизмунда округлились, узнал епископа,
высших иерархов инквизиции. Даже побледнел, а губы зашевелились, словно
перебирал грешки. Впрочем, откуда у него грешки, явно благодарственная
молитва, хвала Господу, его ангелам...
Священники благословили нас, Сигизмунд все порывался слезть и встать на
колени. Отец Дитрих перекрестил меня особо, его острые глаза все искали
крестик на моей шее, но я в железном доспехе сижу по самые уши, даже
голова накрыта железом.
Мой великанский конь нес меня с легкостью, хотя на мне пудика два тесного
железа. Вообще-то я не знаю, сколько в пудике кэгэ, но чувствую, что
многовато. Хотя я на голову выше Сигизмунда, однако самое тяжелое, что я
носил - это зимнюю куртку с капюшоном, а вот таким летом - джинсы и
гавайку. Сейчас же в железе весь, даже шлем с настоящим забралом.
Дождь пошел с ночи, какой-то не летний, что налетает как буря и так же
быстро исчезает, оставляя небо чистым и голубым, траву вымытой и зеленой,
а воздух посвежевшим и свободным от пыли. Сейчас небо затянуло почти
осенними тучами, дождь стучит по листьям, монотонный, гадкий, а я без
зонтика, я не под крышей автобуса или в надежном метро, даже не прячусь в
ближайшем подъезде, как у нас принято, я еду открыто под этим бесконечным
дождем, с неба по мне мелко стучат капли холодной воды, а когда задеваю
ветки, с них злорадно обрушиваются целые водопады.
Впереди двигается Сигизмунд, этакая металлическая глыба на блестящем, как
тюлень, коне. И сам блестящий, холодный, как морской валун, пролежавший на
берегу миллионы лет, омываемый водой дважды в сутки. А вот от меня через
все щели доспехов с чайни-ковым свистом вырываются струйки пара. Ну, почти
со свистом. Я промок до костей, у себя на Тверской уже бы продрог, но
здесь, в этой железной скорлупе, разогрелся так, что, не охлаждай меня
дождь...
Тело зудело и чесалось, я с ужасом вообразил полчища злобных блох, что
забрались под железо. И сразу же зуд стал совсем невыносимым.
Из-за мелкой дымки лес казался в тумане. Ближайшие деревья я видел четко,
а дальше все тонуло в таинственной и страшноватой зеленой кисейности. Во
время дождей все звери сидят в норах, ибо капли прибивают к земле запахи и
приглушают звуки. Можно пройти в трех шагах от добычи и не учуять ее.
Правда, олени тоже не бродят в дождь по той же причине: можно сослепу
выйти прямо на хищника. Даже птицы забились, в гнезда, спрятались в
дуплах, сидят молча. Чего петь, дождь все равно приглушит любую песню, Да
и какая дура полетит под дождем на страстный зов.
Даже привычный звонкий или глухой стук копыт сейчас растворился, и мне