"Василина Орлова. Голос тонкой тишины [H]" - читать интересную книгу автора

друга. Это нереально. Хоть на четверть секунды, но обманщик задерживается с
ответом. Дрогнул голос, дернулась рука, взгляд уехал куда-то в сторону -
такие вещи проконтролировать невозможно...
- Меня тут кореш кинул на штуку. В глаза смотрел, падла.
- Это ты себя кинул. Внутренне ты сразу понял, что он затевает.
Физиономия его теперь казалась мне в общем-то симпатичной.
- А в прошлой жизни ты был котом, - не удержалась, добавила я.
- Котом? - хохотнул с грустью он. - В какой прошлой жизни?
- В недавней. Еще сегодняшней.
Рядом грянул все тот же смех. Василия он, по всей видимости, беспокоил
не больше, чем остальных. А я опять вздрогнула. В смехе не было ни грамма
веселья. Другое было. Нервы ни к черту. Неприятное предчувствие усиливалось
с каждой минутой.
И снова у меня перед глазами все немного сдвинулось, как небрежно
присобаченная аппликация. Вот-вот весь этот антураж спадет, и обнаружится,
что он был наклеен на ничто.
Еще раз крепко глотнула из стакана, что оказался в руке.
Взобравшись на сцену, некто в твидовом пиджаке, прервав музыку (музыка
распалась на не связанные между собой отдельные звуки), поклонился и начал
свое выступление словами:
- Разрешите отклонироваться!..
Тотчас второй, как две капли воды похожий на первого, появился у того
за спиной. Столкнув артиста со сцены, он провозгласил громко и вполне
серьезно, может, даже слишком:
- Господа и товарищи! Все мы глубоко скорбим о гибели нашего друга и
вожака - Антона. Он выступал здесь в первом отделении. И вот, выйдя из
клуба...
Люди в зале притихли. У меня в голове отчетливо заиграло "Болеро"
Равеля. Цикличность этой мелодии наводит на странные мысли...
Упавший со сцены первый артист подхватил фразу:
- Выйдя из клуба, он нас покинул. И лишь знание того, что он жив,
причиняет нам радость.
Зрители оживились, они поняли, что это просто номер программы. Только
на лицах музыкантов проступало недоумение.
- Он ненавидел полосатые носки, - истерически закричал первый,
оттолкнув соперника.
- И носил только их, будучи пленен полосами, - заорал второй, кивая
головой так энергично, будто хотел стряхнуть ее с шеи.
Люди почему-то смеялись и аплодировали.
- А как сиял его череп в солнечную погоду! - прошипел артист. - За
километр!
- Когда ветер развевал его пышные рыжие вихры, - добавил второй.
- Редкостного иссиня-черного цвета, - по ходу фразы голос возрастал,
как у футбольного комментатора в "опасный момент".
- А помните, как он всегда стеснялся резкого слова?! - истошно завопил
диалектик.
- И прямо говорил собеседнику в лицо: "Редкостная свинья!" - не утихал
его дубликат. - Кто таков? - вдруг крикнул он, приметив в толпе чей-то
остановившийся взгляд. - Что у тебя?
Собравшиеся расступились. В луче прожектора стоял бледный субъект. Его