"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

вечеру, надо как-то определяться к ночлегу. Так что деревенька по всем
статьям пришлась как нельзя кстати.
Правда, выглядела она пустынной. У Клавдия Симеоновича даже сердце
кольнуло - а ну как заброшенная? Да нет, непохоже. Вон, занавеска на окошке
полощется, где-то скрипит колодезный ворот. Правда, в остальном тишина -
даже собаки не брешут. Ну да у всякого монастыря свой уклад.
Пока шел по дороге, пока озирался, разглядывая дворы, времени заметно
прошло. С полчаса, а может, и того более. И ни души!
Это все же смущало.
И тут титулярный советник услышал пение. Сперва решил - почудилось. А
потом разобрал: точно, поют. Только слов не понять. Словно и не по-русски.
Только откуда здесь иноземной речи-то взяться?
Пока Клавдий Симеонович размышлял над этим открытием, приключилось еще
кое-что: из-за плетня (заборов тут не водилось, только невысокие плетеные
оградки) вывернулось существо ростком в полсажени. Возрастом совсем
невеликое: годков шесть от силы. Лицо засеяно конопушками, словно
подсолнух - семечками.
- Эй, оголец! - позвал обрадованный Клавдий Симеонович. - А ну, приспей
к дяде!
Но он напрасно старался: ни просторечное "оголец", ни придвинутое к
фольклору "приспей" не оказали ровно никакого воздействия. Существо
настороженно зыркнуло, утерло рукавом нос. А когда Клавдий Симеонович шагнул
ближе - тут же развернулось, с очевидным намерением задать стрекача. При
этом на затылке обнаружились две косички - баранками.
- Эй, девчурка!.. - снова воззвал Сопов. Но та его не послушала,
скрылась за каким-то плетнем. Словно и не было ее тут.
Клавдий Симеонович решил, что с него довольно. Хватит миндальничать,
бездомной собачонкой по дворам мотаться. Надобно к старосте. Пришел,
дескать, к вам человек - так помогите, чем можете. Накормите-обогрейте. А
христарадничать заставлять - грех. За это, как говорится, можно и съездить
кое-кого - в Харьковскую губернию, Зубцовского уезда, в город Рыльск, в
Рожественский приход. Точнее - по личности засветить, так-то.
Очень даже невредно бывает. Отечественный пейзан такое обращение только
и понимает. Однако вопрос: как найти старосту? Объявлений не наблюдается. И
спросить не у кого.
Постучался Сопов в один дом, другой, третий. Никого. И вот еще диво
какое: двери-то все на замках! К створкам пришиты железные полосы, а на
них - висячие замки, да таких размеров, что города запирать впору. Для
русской деревни обычай вовсе не характерный - об этом даже столичный житель
Клавдий Симеонович Сопов был немало наслышан.
Выручила профессиональная наблюдательность: титулярный советник
вспомнил, куда скрылась девчурка, двинулся в ту сторону и отыскал-таки ее
избу. Та - на счастье - оказалась незапертой. Возле здоровенной печи с
огромным подом, на которой были грудою свалены какие-то тряпки, хлопотала
хозяйка. Ворочала что-то длиннющим ухватом. Баба была еще молодая - это
Клавдий Симеонович по ногам сразу определил. Подол юбки-то был подоткнут, да
высоко, над коленом. Видать, пол только что отскребала - вон, еще пятна не
высохли, да в воздухе средь дымного да горелого явственно пробивается
влажный древесный дух.
Клавдий Симеонович вошел чинно, поздоровался. Перехватил саквояж,