"Владимир Викторович Орлов. Субботники" - читать интересную книгу автора

лед и на носилках оттащили его к месту ожидаемого прибытия автомобиля. И
тогда у самой ограды взорам Бессонова открылся нежданный клад, от чего
служитель чуть ли не пустился в пляс. "Ну вот, а Дина Сергеевна ругалась! А
тут для вас еще какие глыбы!" Оказалось, прошлой осенью здесь ломали низкий
каменный бордюр, развалы его полагали убрать к ноябрьским, но никто и не
подумал убрать, они перезимовали в уюте под снегом и льдом и вот теперь
вовремя обнаружились. "Подарок-то вам какой! - радовался Бессонов. - А Дина
Сергеевна ругалась!" Пришла Дина Сергеевна, и она обрадовалась. Однако
следовало, и немедля, идти к хищникам, там есть что делать. Мы с Шалуновичем
ударниками первых пятилеток бросили клич: "Время, вперед!" - и за сорок
минут отволокли осенние обломки в надлежащее место. "Ну, спасибо, спасибо,
уважили, мастеровые, - благодарил нас Бессонов. - И вам, женщина, спасибо".
Берсеньева поскучнела, потеряла возраст, взглядывала на Барона с
брезгливостью и будто бы грубость желала отпустить этой плешивой ледовитой
самке, ошибке заготовителей-звероловов. Бессонов покачал головой, пообещал
Барона покормить, но моржиха не поверила, дернулась, чуть ли не подскочила и
скрылась в пучинах бетонного водоема.


3

А Дина Сергеевна повела нас к хищникам. И именно к хищнику тигру
Сенатору. "Тоже, небось, самка!", - поморщилась Берсеньева. "Это Сенатор-то?
Ну что вы! - улыбнулась Дина Сергеевна. - Это кот. Котяра настоящий!" "Ну
если так, - весенняя свежесть возвращалась к Берсеньевой, - я сейчас же
войду к нему в клетку!" Но в клетку к Сенатору (тигр амурский и т.д.) никого
не направили. Да и не надо было беспокоить животное. Сенатор спал. Дина
Сергеевна передала нас служителю Василию, а сама отбыла, возможно, на другой
фронт. В отличие от Бессонова, Василий был здоровенный малый, лохматый,
веселый, в расстегнутом ватнике, он то и дело похохатывал и почесывал грудь,
украшенную чайной мельхиоровой ложкой на цепочке. Похохатывал он, наблюдая и
наши неловкие с Шалуновичем усердия, и ритмические удовольствия Берсеньевой.
Порой, казалось, он подмигивал нам: "Баба-то какая шальная и моторная, чего
вы, мужики, теряетесь-то?" Мы удивлялись молча: "А сам-то?" - "Да вроде
старье. А впрочем, посмотрим, если не возражаете", - отвечал он. Сама же
Берсеньева недолго выбирала, кому оказать честь, кого произвести в
поклонники. Фаворитом ее стал Сенатор. Впрочем, и Василия она совсем не
отвергла. Тем более, что Сенатор спал. Мы же с Шалуновичем занимались делом
привычным - опять ломы и лопаты, опять носилки, опять лед из-под грязного
снега, какие-то булыжники, обломки и среди прочего - две мятые целлулоидные
куклы. Таскали мы прошлогодние залежи метров за пятьдесят, туда в кучу уже
сволок кто-то приобретения не лучше наших. "Вот ты, Василий, этого не
понимаешь, - слышали мы, - вот тигр, он и родится красивый, а человеку надо
создавать себя... нет, не говори мне комплименты, к тому же со мной случай
особый, однако же и я стараюсь... безвозмездный труд на благо всех - это
свято, устану до изнеможения, а все равно пойду сегодня на корт... телефон я
дам, ты запишешь на ватнике? Это прелестно, а он даже не ревнует; этот
негодный Сенатор, ух какой красавец Сенатор, ну проснись, милый, мальчик
мой, нет, он притворяется, он, конечно, не спит, он все видит, он страдает,
в нем переселенная душа Принца, нет, Кларка Гейбла, нет, раз он Сенатор,