"Владимир Орлов. Нравится всем - выживают единицы" - читать интересную книгу автора

деле, мне нет никакого смысла не доверять себе. Но вот только одно это
чувство внушает назойливое подозрение. Я всегда обходился малыми средствами
для решения казалось бы невозможных задач, но некоторым кажется, что я сам
прилагал такие малые усилия. Нет, уверяю вас - мал был мой инструментарий!
Поэтому когда я только прикоснусь к задаче много сложнее меня, я стану сразу
чуть-чуть независимее..." И так далее и тому подобное. Я встал и вышел вон.
За мной последовала неслышная тень моего шагомера.

9.

Я не внял уговорам моих домашних и вышел на улицу в легкой осенней
куртке без шапки и шарфа. Перепрыгивая через лужи, я вдруг заметил стоящего
у столба Лукина. Он стоял как-то странно: спина ссутулена, руки опущены. Я
обогнул его с правого фланга и остановился в трех шагах от него.
- Дуешься? - спросил я.
В молчаливом своем образе он только поводил глазами.
- Я имею ввиду, тебе не дует? - поправился я.
Он молчал.
- Лукин! - сказал я строго, - мне похуй, что ты там обо мне думаешь, но
я мог бы запросто вытащить тебя отсюда за одно место, но мне это было бы
самому неприятно. Он как-то сбоку и гордо посмотрел на меня.
- Ну что, я не прав? - спросил я.
- Мне гадки ваши речи, сударь, - ответил он и губы его задрожали. У
меня даже в голове зашумело, как он это сказал. Он в упор посмотрел на меня,
и я отвел взгляд. Теперь я мог преобстоятельно покумекать: откуда он взялся?
Зачем он свалился на мою голову? Почему я до сих пор не на Первомайской,
куда собирался ехать? Вопросов оказалось море.
- А что? Я думаю, тебе было бы приятно прогуляться со мной? - светски
обратился я к нему, стискивая до боли кулаки. Он так и упал, как стоял, и
застыл, как бревно, на тротуаре. Я медленно приблизился к этому месту и
наклонился над ним. Лукин был мертв, судя по остекленевшему взгляду.

10.

Что сказать об опущенной в расстроенных чувствах голове? Мне не хватало
цвета, или просто засуха во рту, переходившая к сердцу, не давала мне ровно
глядеть перед собой. То есть что хотите придумываете, а я останусь страдать
и страдать всеми своими суставами и расслабленными мышцами спины, лодыжками,
запряженными для горя, и внутренностями, горячими, но не дающими тепла.

11.

Окно было закрыто. Но была открыта форточка. Комната содержала гардины,
мебель и запахи. Это был об╓ем, который никуда не мог извлечься. По этой
комнате можно было ездить на велосипеде, играть в футбол, не знаю, может
быть, даже гимнастировать. Я проникся этим настроением и не хотел сходить с
места. Брюки висели на чем Бог послал. Немного влажной сырости во рту и на
ладонях. Я потирал рукава, запястья и хотел приблизиться к своему
собственному изображению. Это была какая-то слюдина, ловкая аппликация
мазков. И это было своеобразное испытание для меня. Лукин лежал на диване в