"Владимир Орловский (Грушвицкий). Из другого мира ("Чудеса и диковины", 1992, N 1)" - читать интересную книгу автора

вижу в ней другого человека, и воспоминание о коротких мгновениях, когда я
держал в руках прижавшееся ко мне в поисках защиты трепетное тело, кружит
голову.
Вчера я рассказал ей обо всем: о явлениях, бывших до этого вечера, о
собственных тревогах и странных оптических явлениях. Корсунская резко
отодвинулась от меня, и недобрыми нотками зазвенел ее голос:
- И вы меня об этом не предупредили?
- О чем, Нина Павловна? Ведь я сам был убежден, что все это только игра
больных нервов, кошмар, бред - что хотите, только не ощутимый факт, о
котором можно было бы предупреждать.
Несколько минут длилось молчание. Потом уже другим тоном она спросила:
- Но что же это было в таком случае?
Я пожал плечами.
- По совести говоря, я сам ничего не понимаю... Явь? Сон? Обоюдный
гипноз и самовнушение или ряд новых фактов, новый мир явлений, ожидающий
своего Эйнштейна? Кто знает?
Глаза моей собеседницы загорелись живым огнем. Мне почудилось, что в
них зажглось лихорадочное любопытство.
- Мы будем работать над этим? - спросила она, протягивая мне руку - Мы
раскроем эту тайну.
- А вы не боитесь? - ответил я вопросом, задерживая на секунду ее
теплые пальцы.
- Но ведь мы будем вместе.
- Вы - маленькая храбрая женщина, - сказал я, вложив в свои слова всю
нежность, которая переполняла душу. Так подтвержден был наш договор.



5

В течение трех дней работы в лаборатории протекали спокойно. Была
восстановлена поврежденная аппаратура, и вновь начали сдвигаться и
двоиться линии в спектроскопе, но таинственные явления не повторялись.
Мешканцев начинал склоняться к мысли, что все случившееся надо было
объяснить странной одновременной оптической иллюзией, своеобразным фактом
обоюдного гипноза.
На четвертый день к ненормальностям в линиях спектра присоединились
новые излучения, сопровождающие радиоактивные процессы, энергия которых
возросла сразу во много раз.
И в тот же вечер, когда ветер снова шершавою лапой царапал окна стекол,
а вдали глухо шумело море, - в комнате притаился невидимый кто-то, ходил
по углам и, казалось, дышал за спиною. А к полуночи, когда Мешканцев хотел
уже кончать работу, - все в том же дальнем углу одна за другою встали
безмолвные черные тени и понеслись по воздуху, пронизанные фиолетовыми
молниями. Холодом нестерпимым веяло от них, а на пол с еле слышным звоном
падали голубоватые осколки, будто мелкие кристаллики прозрачного льда.
И все же, несмотря на холод и непреоборимый страх, который против воли
сковывал душу, Мешканцев и Корсунская продолжали наблюдения, лихорадочно
отмечая все происходящее. Но это оказалось возможным не дольше нескольких
минут: стужа стала совершенно непереносимой; дыхание густым паром вылетало