"Татьяна Орловская. Ниша забытой жизни" - читать интересную книгу автора

он все же только себе. Зато по возвращении он получит большие деньги. Он
стоит их, черт возьми, хотя бы потому, что кое-что понимает!
- Я думаю, они были такими... - Пит протянул ему закладку с изображением
австралопитека. - И не смотри на меня так. Они уже могли существовать в те
времена и пускаться в дальние миграции в поисках пастбищ. Может, это были
еще более древние представители будущего рода человеческого... Но как и эта
малютка, они были частью земли. Разум еще не стоял между ними и природой...
Совершенны, как мох...
- Примитивны, как мох, - перебил его Франсуа. Пит будто не слышал его:
... - Они не искали превосходства ни друг перед другом, ни перед
природой. И природа всегда оставляла для них жизненную нишу. Он вдруг совсем
по-мальчишески улыбнулся.
- Впрочем, - Пит галантно склонил голову, - если сэр согласится отобедать
со мной, я готов признать все вышеизложенное бредом.
Что-то сместилось в душе Франсуа. Это от слов... От неожиданных слов
Питера. Никогда Франсуа не думал так, как говорил Промокашка... Была ли у
Франсуа жизненная ниша? Хоть уголок, хоть щелочка? Он привык воспринимать
жизнь как повсеместную бойню, от которой невозможно укрыться, потому что
сама природа стала ее жертвой. Он привык к тому, что надо, напрягая ум,
ловчить, охотиться на себе подобных, чтобы никто не перехитрил и не
заглотнул тебя самого.
Когда-то Франсуа искал утешения в океане. Но нашел там только
изнурительную работу и тупое подчинение чужой воле. Берег? Заморские порты?
Он оставлял там деньги, которые платили за пытку океаном. А что получал?
Припортовую свободу, такую же изнурительную, как труд, - под чужую музыку,
чужой хохот, чужой шаблон. Отец презирал его за то, что он, потомок
бельгийских колонизаторов, стал морским рабом. "Я выпью с тобой лишь тогда,
когда ты дорастешь хотя бы до контрабанды!" - вопил старый Лебер. И гнал
сына в океан на охоту...
Теперь, после слов Йоргенса, Франсуа впервые подумал, что его одиночество
рассеивается, что рядом с ним не работодатель, а человек, готовый поделиться
своей жизненной нишей. Ну, конечно! Идея Питера, которую он доверил сейчас
товарищу по детству, и есть священная ниша его жизни. Вот почему он
вкладывает в эту идею все, что у него есть. Безотчетно.
- Ты убедил меня, Пит! Пойду с тобой.
Франсуа не лгал.

ВУ И ЕГО СОРОДИЧИ

Он очнулся от острой боли в позвоночнике. Спина горела, вместо рук и ног
- тяжелая, вросшая в землю немота. Попробовал шевельнуться...
Ну и ну! Должно быть, он походил на старую куклу, выброшенную на свалку,
так нелепа его поза. Густая тьма вокруг. Словно не было глаз. И ни звука.
Только тревожный гул, как тяжелый бой гонга. Ах да! Это он сам, это его
сердце...
Франсуа силился вспомнить хоть что-нибудь. Но какой-то навязчивый запах
мешал сосредоточиться и мутил рассудок, Даже не запах - привкус.
Горьковато-сладкий, приторный, совершенно незнакомый.
И вдруг... Совсем рядом, у самого лица, Франсуа скорее ощутил, чем
услышал чье-то дыхание. Частое, прерывистое. Его обнюхивали!