"Раиса Д.Орлова-Копелева. Двери открываются медленно" - читать интересную книгу автора

- А отец вообще не велел никому говорить об инфаркте. Это вредит бизнесу.
На вопрос "Как поживаете?" неизменно отвечают: "Превосходно!" Наш друг
шутливо объясняет:
- Когда отвечают "хорошо", то начинаешь тревожиться, что произошло что-то
дурное.
Такие ответы могут диктоваться практическими соображениями: если ты
говоришь о том, как тебе худо, у тебя меньше шансов получить повышение по
работе, найти лучшую квартиру, завербовать больше голосов на выборах. Но
этот "оптимизм" не только расчетлив. Закрепленная многократными повторениями
бодрость становится привычкой.
Смотрю на ловкие руки продавщицы в цветочном магазине. Все букеты словно
на одно лицо. Здесь прекрасный культ цветов и почти всегда в дом приносят
цветы. Но как мне подчас не хватает других цветов, не купленных, не красиво
обернутых, а полевых; не искусного букета, а охапки. Так же, как порою не
хватает непредвиденного, не запланированного, не укладывающегося в этикет
проявления чувства.
Побывав в гостях, принято наутро позвонить, поблагодарить:
- Как у вас было прекрасно!
Случайные встречные говорят друг другу:
- Приятного вам воскресенья!
- Спасибо, и вам также!
- Желаю хорошо провести отпуск!
- Спасибо, и вам также!
Продавцы обращаются к покупателям, проводники в поездах - к пассажирам.
В Австрии, в Баварии, в некоторых южнонемецких городах, здороваясь,
говорят:
- "Грюс Готт!" - "Да приветствует Бог!". Так говорят и атеисты, говорят и
друзьям, и противникам. Впрочем, и в нашем "спасибо" живет имя Божье ("спаси
тебя Бог"), уже не осознаваемое говорящими.
Что стоит за этими общепринятыми речениями? Значит ли, что люди
действительно желают собеседнику того, что произносят?
Противоречие между внутренним состоянием и словами может быть и
лицемерием, холодной светскостью. Однако постепенно и с немалым внутренним
сопротивлением обнаруживаю я в условностях, которыми не только опутана, но и
скреплена здешняя повседневность, тот жесткий остов, который облегчает людям
сосуществование. Облегчает по-разному, в том числе и этим, столь
раздражающим поначалу повторяющимся автоматизмом, облегчает и самим фактом
доброжелательного отстранения.
Воспитанное с юности желание, чтобы люди разных стран (да и одной страны)
соединились, желание самой быть с ними - не исчезло, соблазняет, продолжает,
когда сталкиваюсь с таким соединением, радовать и теперь. Но чтобы это
соединение не превратилось в насильственную совместность казармы, общежития,
коммунальной квартиры (не говорю уже о концентрационном лагере!), необходим
и трудно осваиваемый мною опыт отъединения. Некое пространство, куда не
должна ступать нога другого человека, нужно едва ли не всем (особенно остро
это чувствуют люди по натуре одинокие). Ощутить свои и чужие границы. Не тут
ли одна из разгадок долголетних счастливых браков и дружб? Уважение к
духовной территории партнера. Сюда еще можно, а дальше хода нет!
В книге воспоминаний о советском писателе Михаиле Зощенко есть такой
эпизод: Зощенко и ленинградский профессор-германист Владимир Адмони