"Борис Орешкин. Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова " - читать интересную книгу автора

его Ольга и уступила гостю свое место на толстом обрубке бревна, который мы
притащили, чтобы наколоть дров.
- Благодарствую, внученька! - сказал старик и, шурша своим жестким
плащом, уселся между мной и Женькой на Олино место. Нам с Женькой пришлось
потесниться, такой он был большой и широкий, этот старик с кнутом.
Оля сходила к реке помыть кружку и теперь, вернувшись, наливала в нее
крепко заваренный чай. Пастух принял из рук нашего завхоза кружку, поставил
ее на широкую свою ладонь, как на полочку, и осторожно поднес к губам. Свет
костра плясал на его морщинистом темном лице.
- Хорошо... горяченький! - сказал он, отхлебывая глоток чая и
прищуриваясь от удовольствия. - Туристы, видать. Или как?
- Туристы! - за всех нас ответил ему капитан. - Совершаем поход по
родному краю.
- А вы разве тутошние? - удивился старик. - Я думал, с городу. Не
отличишь ноне, кто городской, а кто деревенский.
- Это не имеет значения, - сказал капитан, по своему обыкновению
переходя к изложению общеизвестных истин. - Родина у нас одна, общая.
- Верно! - сказал старик. Потом замолчал, подумал и вдруг совсем
другим, изменившимся голосом, очень проникновенно, даже чуть-чуть печально
добавил: - Ох как это верно, ребятки! Для всех одна, общая. И для городских,
и для деревенских, хоть для грузина, хоть для татарина, хоть для русского...
Не зря мы их всех вместе схоронили...
- Кого? - спросила Оля, подойдя ближе. Я встал и уступил ей свое место.
И как я не догадался сделать это пораньше?.. Но дело не в этом. Оля
правильно поступила, что села на освободившееся место, приняв это как само
собой разумеющееся, без всяких ехидных словечек. Внимательно разглядывая
старика, она вновь спросила: - Кого... хоронили?
- Солдат наших. Кого же еще? - ответил старик. - Вон там, как
рассветет, увидите: ручей Боборык в реку впадает, а перед ручьем высотка
пологая. На ней кладбище. И этот, как его?.. Обелиск... Там они и стояли
насмерть, там и схоронены. И грузин, и татарин, и узбек... Трое их было, по
личности явно не русских. А полегли здесь, на земле Русской, как и все
русские, что с ними вместе сражались.
Мы молча смотрели в ту сторону, куда указал нам старик. Я припомнил,
что, действительно, видел днем в той стороне белый каменный столбик со
звездочкой, но не обратил на него внимания. Много ведь таких столбиков стоит
на земле Ленинградской. Но этот вдруг сделался каким-то особенным. Я решил
утром обязательно возле него побывать.
- И большой был там бой? - спросил я у старика.
- Да, двое суток они фашистов на высотке этой держали. Командир ихний
крепкое место выбрал: справа река, слева лес и болото. Ни с какой стороны их
фашистам не обойти. Вот и держали... Двое суток! А и всего-то их было
двадцать три человека.
Старик замолчал и опять стал прихлебывать чай из кружки. Мы тоже
молчали.
- Может, этих двух суток и не хватило Гитлеру, чтобы с ходу в Ленинград
войти? - задумчиво произнес наш гость и опять замолчал.
Где-то в ночи, за нашими спинами драчливо заржали лошади. Дед быстро, в
два глотка, допил чай, сказал "благодарствуйте" и, с трудом поднявшись,
прислушался.