"Ольга Онойко. Степь Бронзовая чеканка " - читать интересную книгу автора

руки и смотрел на Лера нехорошо. Взгляд у Зверя был только один: прицел.
- Мри зовет, - торопливо сказал Лер, облезая под бездонным звериным
взором, как плохо крашеная стена. - В конюшне она. Пошустрей, ладно?..
На последнем слове в его голосе прорезалось что-то заискивающее.
...столько лет этой сказке, что сама древность приходится ей
правнучкой: богатырский конь, в темноте подземелья рвущийся с золотых цепей.
Семь тяжких дверей отгораживают его от солнца, и семь засовов на каждой, но
за семь дней он разбивает их копытами, и рабы владыки Кощея ставят новые
двери...
В конюшне действительно царил мрак; в некотором роде она сошла бы и за
подземелье, потому что стены ее сложили землебитными. Четвертый муж Мри,
бывший инженер, был любитель нетрадиционных методов стройки, вплоть до
деревянных кирпичей. Хлевы клали из фанерных ящиков, тщательно забитых
специальным замесом, - бревен на них уходило всего ничего. Получалось тепло,
прочно и не злило леших.
...новым дверям приходит черед упасть; все повторяется, и будет так,
пока не придет храбрец. Конь взглянет на него и узнает, узнав же, позволит
взять повод и возложить седло, чтобы нести отважного навстречу злому
владыке...
И цепями Волчка действительно приходилось скручивать. Жеребец был
агрессивен словно хищник и неестественно велик, почти два метра в холке.
Третий муж, врач и любитель биологии, говорил - это оттого, что Волчок
появился на свет уже после изменения мира.
На суставах ног у Волчка росло что-то вроде рожек, а копыта не
требовали подков, потому что по твердости были сравнимы с металлом. Оно и к
лучшему, ибо живой металл не позволил бы изводить себя на подковы.
Завидев людей, Волчок начал страшно биться, словно подозревал в них не
менее чем убийц. Одна из цепей лопнула. Подведшее звено полетело прямо в
лицо Ксе, и только каким-то чудом он остался с двумя глазами. Крил лениво
выматерился.
Ксе стоял ни жив ни мертв.
- Ксе, - мягко сказала Мри. Пронзительная фальшь в ее голове заставила
шестого мужа отвести глаза. - Мы тут подумали...
Мри, матриархе...
- Ну ты же помнишь, как мы ездили к тете в Алупку, лет семь назад?
Крил что-то жевал, подпирая ближайший столб: густая борода шевелилась.
- Ну вот мы и подумали... - губы Мри виновато дернулись, она покосилась
на первого мужа, - я подумала, что надо бы посмотреть, как там тетя, может,
жива, ведь у нее никого больше нет... а у нее такой сад... и Южный берег,
это же место такое...
- Там шаман, - бесцветно сообщил Ксе, - большой шаман в Симферополе.
- Ксе, съезди в Крым.
Волчок яростно взревел, лягнув стену. Загремели цепи. У Ксе упало
сердце: огромное опорное бревно, принявшее удар, вполовину иссыпалось
щепой...
Он, слабый полудурок в глазах мужей и Мри, получил в руки страшную
власть, он был дебил с атомной бомбой, и от него надо было избавиться любой
ценой. Зверь не позволил бы придушить его сонным или уходить побоями, Зверь,
смышленый и верный Зверь взъярился бы и сгрыз хуторян прежде, чем вернуться
в громовые поля.