"Анатолий Онегов. Снегириное царство (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

заметит тебя. Но я не побежал к сосне, на которой пел токовик, я тоже в
это время, наверное, забыл обо всем на свете, я стоял и как завороженный
слушал эту очень скромную и очень странную весеннюю песню.
Свою первую песню глухарь-токовик начинает петь, когда только-только
приходит март, принося с собой первый, еще не очень крепкий мартовский
наст. По этому насту старый глухарь долго расхаживает после своей песни и
долго чертит первый весенний наст своими крыльями.
Другой раз, еще в самом начале марта, на первую песню старого
токовика прилетают из леса и другие глухари. Они тоже находят себе
подходящие сосны, тоже поют негромко и странно, тоже опускаются на
мартовский наст и чертят его своими стальными крыльями.
Большие сильные птицы порой встречаются на снегу. Тогда они сердито
выгибают шею, топорщат хвост и даже бросаются друг на друга, чтобы
помериться силами.
А весеннее солнце пригревает все сильней. К апрелю на болоте кое-где
уже показываются вершинки кочек, а чуть позже эти кочки появляются из
снега целиком - и на лесное моховое болото приходит наконец настоящая
весна.
В это время глухариный ток гремит вовсю, и порой за шумом глухариных
схваток не сразу разберешь колдовскую песню этих древних птиц.
К маю, когда снег сходит с болота совсем, глухариный ток начинает
затихать. Птицы по одной разлетаются в разные стороны: глухари-петухи
улетают в чащу передохнуть после песен, танцев и схваток, а глухарки
направляются к гнездам, где скоро появятся на свет маленькие пушистые
глухарята.
Стихает, разлетается ток, и только старый глухарь-токовик все еще с
утра пораньше прилетает на свою сосну, все еще расхаживает по сухому
сосновому суку и нет-нет да и пропоет в раннем майском рассвете свою
необыкновенную песню... Только теперь, когда в лесу так много весенних
песен, глухаря почти совсем не слышно.
В мае, когда весенняя вода начинает спадать и кое-где начинают
показываться лесные дорожки, я часто отправляюсь на лесное моховое болото.
Я прихожу туда еще с вечера, жду рассвета и среди верещания дроздов, среди
криков кукушек и песен пеночек всегда разбираю знакомые звуки:
"чок-чок-чок... чшш-чшш-чшш..."
Когда раздастся наконец "чшш-чшш-чшш", я быстро прыгаю с кочки на
кочку. Но песня оканчивается, и глухарь снова принимается выстукивать свое
"чок-чок-чок". Тут я замираю на месте, не шевелюсь и снова жду, когда
раздастся "чшш-чшш-чшш" и когда снова можно будет пробежать немного
вперед, чтобы поближе увидеть большую седую птицу - глухаря-токовика,
чтобы получше услышать простые и необычные звуки его песни, чтобы
запомнить эту песню, не забыть до следующего года, до следующей весны,
когда вот здесь, на этом моховом болоте, самому старому и самому мудрому
глухарю своей новой песней придется объявить над мартовскими сугробами о
начале нового тока.


ЛИСА И ВЫДРА

Утром пораньше я отправился с удочкой вверх по реке. Шел не у самой