"Анатолий Онегов. Снегириное царство (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

Здесь встречал я и пятнышки птичьего помета, и оброненные птицами
перышки. Выходило, что пернатое население скалы тоже посещало эти
колодцы-выбоинки. Птицы здесь пили воду, а то и купались.
Как-то заметил я возле такого медвежьего колодца знакомую и очень
любимую мной птичку. Я затаился и хорошо видел из своего укрытия за кустом
черную шапочку, сизые крылышки, белые штанишки и красную грудку снегиря.
Да, это был снегирь, который обычно приносит нам с собой зиму, появившись
в саду на рябине вместе с первым снегом.
Снегирь и летом был такой же спокойный, неторопливый. Чуть
наклонившись к воде, он ухватил клювом малую толику водицы, потом еще и
еще раз и только тогда осторожно ступил в воду.
Воды в выбоинке-колодце на этот раз было совсем немного. Снегирь
поводил клювом по воде, а затем раз за разом, кивая головкой и трепеща
крылышками, смочил перья на груди и на спине.
Выбравшись на край выбоинки, птичка отряхнулась, немного посидела и
так же неторопливо полетела к невысокой елке, посвистывая, как и зимой,
своей негромкой флейточкой: "фью-фью, фью-фью".
Снегирь скрылся в еловых лапах. Елка росла внизу, не на самой вершине
скалы; ее ветви были прямо передо мной, и я смог хорошо разглядеть среди
ветвей птичье гнездо. Выходило по всему, что снегирь здесь жил.
Встретиться летом со снегирем трудно: птица эта по летнему времени
тайная, осторожная и выбирает для гнезда самые глухие уголки леса. Вот
почему и обрадовался я, встретив вдруг на скале свою любимую птичку.
С тех пор вверх, на скалу, стал я ходить чуть ли не каждый день и
чуть ли не каждый день встречал у небольших выбоинок-колодцев с дождевой
водой и снегирей-самочек в сереньких передничках, и красногрудых красавцев
снегирей-самцов.
Здесь, у вершины скалы, среди невысоких кряжистых сосен и хмурых
елей, обступивших скалу, и расположилось, считал я, самое настоящее
снегириное царство, царство тихое, незаметное в летнее время. И всякий
раз, поднимаясь на скалу, я прислушивался и присматривался, ожидая, что и
на этот раз откроется для меня еще какая-нибудь тайна негромкого и
неторопливого снегириного царства.
Снегири оставались около своей скалы и своих колодцев-выбоинок лишь
до первых осенних холодов. И стоило в преддверии близкой осени загореться
по рябинам первым красным ягодам, как скрытные до этого птицы выбирались
из своей снегириной глуши и спускались вниз со скалы к рябинам.
Ягод на рябинах в ту осень уродилось не так уж много. Да еще к
рябинам нагрянули тут же несметные стаи дроздов-рябинников. И скоро ягод
совсем не осталось, и снегири вслед за дроздами покинули наши места.
А затем выпал снег, засыпал узкую тропку среди камней, ведущую к
вершине скалы, и до весны забыл я про тайное снегириное царство, так и не
открывшее мне прошлым летом всех своих тайн.
Весна уже подходила к нашему лесу. Уже привелось мне услышать и
первую песенку-трель крапивника, и первый посвист-призыв синички-московки,
заметившей с еловой вершины приближавшуюся весну. Близок был теплый
апрель, близки были быстрые ручьи, широкие проталины по полям и первые
грачи, вернувшиеся домой. А там за грачами и первые скворцы возле своих
прошлогодних скворечников. Прибудут скворцы, отдохнут, подкормятся с
дороги день, другой, третий, и услышишь ты наконец первую весеннюю песню