"Рудольф Ольшевский. Поговорим за Одессу (рассказы)" - читать интересную книгу автора

другое дело. Он наклоняется, открывает кран и моет руки.
А двор уже начинает просыпаться. Со второго этажа слышен голос Мани,
которая продает семечки и сейчас их жарит в коммунальной кухне:
- Мадам Сквиренко, как вам это нравится, только семь часов утра, а я
уже целый день ходячая, как энциклопедия.
- Брокгауза и Эфрона? - спрашивает образованная мадам Сквиренко.
- Соня, ты больная на всю голову. - Доносится бас мужа Сони Резник.
- Ваня! Включи телевизор. - Голосит Татьяна Петровна.- Идет фильм.
Наверное, клевый - режиссер еврей.
- Стоило на этих женщин тратить ребро. - Ворчит Семен.
- Ты таки правильно забыл. Впрочем, правильно и вспомнил. Надо было
только косточку у Адама брать поближе к голове. И я, дурак, тебе этого не
посоветовал. А впрочем, разве ты меня послушал бы. Разве я тебе не говорил:
"Адама и Еву не выгоняй из рая. Ты меня не послушал. И что из этого вышло?
Ай-ай-ай, червивое яблочко съели! Разве Каин вырос бы бандитом, если бы жил
в домашних условиях, и у семьи хватало бы на прожиточный минимум?
Да и Авель был хорош, подхалимничал перед тобой, а ты и клюнул на это.
Вызвал зависть Каина. Я его очень даже понимаю.
Думаешь, мне не было обидно ловить тюльку, когда все эти маменькины
сынки Коганы и Гилисы по Лонданам и Парижам шастали? Они на скрипочке
пиликали, а я со своей музыкальной внешностью должен был тянуть сети. Этот
Столярский тоже был хорошим гусем. Вроде тебя. Извини за откровенность.
Я думаю, прими он меня даже барабанщиком в духовой оркестр, это бы
положительно сказалось на моем потомстве. А так, где сейчас халамидник
Левка, мой старший сын? В тюрьме сидит, как какой-нибудь Каин. А Мишка, мой
второй сын, тоже порядочный босяк. За два года - одна телеграмма, шесть
слов по три копейки. "Папа я жив здоров подробности письмом." Знаю я эти
подробности. Сплошной мат. Потому и не пишет, что там нецензурные слова. Я
когда их из детдома забирал, уже видел, с кем я имею дело. Шалопуты. Хорошо
еще, что Рахиль не знает этого. Она бы не пережила.
- Здравствуйте, Семен Соломонович, - услышал Гузман грудной голос и
понял, что проснулась Фаина. - Ой, я таки да проспала целую жизнь.
Что-нибудь случилось за это время?
- Конечно, Фаина Марковна. Ева Адамовна уже слопала яблоко.
- Это новая жиличка? И не подавилась, дай ей бог здоровья? А что еще?
- Еще Беня Каинблат убил своего брата, а участковому сказал, что он не
сторож ему.
- Ну и чудак вы, товарищ Гузман. Такое напридумаете. С вами так
весело, что, не про меня будет сказано, животики порвать можно. А за мусором
уже приезжали?
- Смотря что вы имеете ввиду под мусором. Если за участковым, который
разбирается с Каинблатом, то еще нет. А если за смитьем, так вот как раз
подъехали.
И в это время мусорщики ударили в утренние колокола. Сонные жильцы
лениво понесли свои дурнопахнущие ведра к машине. Проснулся Вавилон.
Появились русские, украинцы, евреи, армяне, турки. А так хорошо было в
пустом дворе сидеть на тумбе от крана между двумя тающими звездами.