"Рудольф Ольшевский. Поговорим за Одессу (рассказы)" - читать интересную книгу автора

И надо же, чтобы рассказывая во дворе о том, в какое геройское время я
родился, вспомнил я об этом пистолете. Умолчи я о нем, и меня, наверняка,
окрестили бы маузером. Хотя слово "окрестили" здесь неуместно. Изобретатель
грозного оружия Маузер был безусловно евреем. Но звучит его фамилия вполне
сердито, вроде вилькиного "второй раз бью по крышке гроба". Так нет же, не
устоял, трепло, рассказал о втором нагане. Между прочим, неизвестно,
существовало ли такое оружие в природе вообще.
Хотя, видимо, существовало, не могла ведь его выдумать моя мама.
Наверное, пистолетики не серийно делали для жен больших начальников. А может
быть, их создавали с дальним прицелом. Вдруг да придет такой момент, и судя
по темпам тридцать седьмого тире тридцать восьмого года вскорости, когда
мужчины нашей страны перестреляют друг друга. Кто тогда будет продолжать
успешно начатое дело уничтожения "врагов народа", чтобы в конце концов
победа коммунизма оказалась неизбежной? Сами понимаете, еще нужно было
завершить коллективизацию, окончательно покончить с так называемыми
кулаками, только разворачивалась индустриализация, кругом внедрялись
троцкисты, по улицам бродили шпионы, инакомыслящие мыслили иначе, чем
следовало, уже учились в мединститутах будущие врачи-отравители, в основном
из евреев, уже проскакивали кое-какие вредные заметочки в журналах "Нева" и
"Ленинград", писатели писали не то, полководцы направляли свои полки не
туда. Предстояла серьезная работа. Вернее, не предстояла, а продолжалась.
Нет, совсем не напрасно перемигивались висящие в кабинетах начальников
портреты мертвых и живых вождей. Это они таки да целились в свои бывшие и
будущие жертвы. Владимир Ильич в барышень и мальчика из царской семьи.
Потренеровался на них и перешел на матросов из Кронштадта. Потом на попов,
нечего торговать опиумом для народа. Тоже мне наркомафия. Потом последовали
снайперские отдельные выстрелы. Пли! И нет поэта Гумилева. Пли! На этот раз
промахнулся, не попал в Иудушку-Троцкого. Ну ничего, Иосиф Виссарионович
добьет топориком. Тоже, между прочим, оружие пролетариата. Ну-ка теперь
Киров становись к стенке. Тут нужна особая тщательность. Не так-то просто
стрелять сведенной рукой. А промахнуться нельзя. Больше шанса не будет. Да и
пуля, уйдя в сторону, может задеть Тухачевского или Якира. А их черед еще не
пришел. Левый глаз Сталина на портретах почти закрыт. Хорошо Дзержинскому,
он романтик революции, он стреляет с широко раскрытыми глазами и попадает не
целясь - влет, на звук, на запах. Если бы не чахотка, полстраны перестрелял
бы. А вид сохраняет интеллигентный. Надо чикать, потому что мы ЧК. Если были
бы ЦК, то цикали бы. Молодец был Понтий Пилат. После этого спонта умывал
руки. "У чекиста должны быть чистые руки" Вот железный Феликс. Его после
смерти, наверное, перелили на пули. А может быть, на эти самые дамские
наганы.
Вобщем, дамские наганы - это, скорее всего, тоже историческая
неизбежность, большевистское изобретение кремлевских снайперов.
Последний раз об этом оружии я слышал от своего приятеля Чуева, тоже,
между прочим, Феликса. Потом у него появилась кличка - Челикс Фуев. И
смотрите, что делает прозвище с человеком. Феликс был приличным парнем.
Учился на математика в Кишиневском университете. Воспитывал младшего брата.
Матери у них не было. Потом и отец, летчик, разбился. Феликс о нем писал
стихи, которые и повез в Москву. Стихи были слабыми. В нормальных изданиях
их не брали. Но Феликсу повезло, а, может быть, и наоборот - в конце концов
он понес их в журнал "Октябрь".