"Рудольф Ольшевский. Поговорим за Одессу (рассказы)" - читать интересную книгу автора

Проскочив несколько улиц, мотоцикл пулей вылетел на расфуфыренную
воскресную Дерибасовскую.
- Сема, смотри, они уже едут по городу раздетые.
- Ну и что? Это отстали от колонны.
- Какая колонна? Сегодня не праздник.
- У них всегда праздник. Наверное, День рыбака.
- Какого Рыбака? Натана? Он же еврей. Причем здесь голая баба?
- У тебя на уме одно неприличное. Аллегории ты не понимаешь. Это
русалка. Оперу Глинки видела? Или рыбачка Соня. Костя катает Сонечку на
мотоцикле. Что она летом должна быть в норковой шубе?
- Когда у них была рыба, они возили шаланды полные кефали. Ушла рыба в
Турцию, и они возят Соню.
- А что, она нивроку.
- Отвернись, похабник.
А рыбачка колотила по широкой спине Ицкерия загорелыми кулочками.
- Ва-валюха, кккончай драться. Не ще-щекотись, а то стану и скажу что
мо-мотор зззаглох.- Перекрикивал Изя гул двигателя, который тоже заикался.
После этого случая никто не хотел прокатиться на его мотоцикле, да он
больше и не приезжал на нем. Наверное, отобрали машину за моральное
разложение.
А на пляже его по прежнему любили и звали на обед.
- Изя, бери своих. Иди к нам. Мы кушать будем.
- А что ууу вас сегодня в ме-меню? - подходил Ицкерий со мной к
внучке, если не врет Кагоновича.
- По-послушай, Та-татьяна, - молча есть Ицкерий не любил, он
отрабатывал стол, - при-привози в ссследующем году до-дочку Вооорошилова
или Микояна. Кккто кккрасивше.
Внучка, если не врет, Кагановича смеется.
- Привезу все политбюро, выбирай сам.
- Давай. Только без родителей. Вождей не надо. - Делался серьезным
Изя, представляя себе, как сидит он на Ланжероне посредине. А вокруг в
обнимочку Хрущев и Маленков, Берия и Молотов. А сбоку примкнул к ним
Шепилов.
У нас в Одессе хорошее воображение. Если бы Голливуд открыл в Одессе
свой филиал, мы бы им такое наснимали. Еще тогда после трофейных фильмов.
Ицкерий только говорит о вождях, а я уже вижу, как с портретов возле обкома
на Куликовском поле, у нас такое тоже было между вокзалом и первой станцией
Большого фонтана, сходят, еще не ставшие врагами народа, слуги народа. Вот
они спускаются на Ланжерон и, на ходу снимая верхнюю одежду, остаются в
длинных трусах и белых кепочках. Незагорелые животы их свисают, ручки и
ножки непропорционально тоненькие. Хорошо еще, что Сталина с ними нет,
недавно скончался. С его фигурой на одесском пляже делать нечего. Подходят
вожди к Изе и Хрущев просит:
- Рыжий, мать твою так, посторожи одежду.
- Оооо охотно, ооо о чем речь! И вот они плывут вдоль берега в
революцию, как сказал Маяковский, дальше. А потом выходят на берег и садятся
вокруг Изи, как он это уже представлял. Происходит исторический момент.
Одесский секретарь Синица собственоручно подносит спецпродукты. Чего тут
только нет. Ицкерий открывает кастрюлю и лезет в нее поворешкой. Это паюсная
икра. Несмотря на косые взгляды руководителей партии Изя начинает ее