"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора

улепетывающую прочь от дома.
- Погоди, Галинтиада! Да стой же!..
Старушонка обернулась на бегу - и Амфитрион рванул с шеи золотой диск
с изображением Гелиоса на колеснице.
Цепь, не выдержав, лопнула, два звена упали в пыль, но Амфитрион не
нагнулся за ними.
- Лови, дочь Пройта! Спасибо тебе!..
Уверенным движением дискобола Амфитрион послал украшение в воздух,
диск со свистом описал пологую дугу, и толпа зевак разразилась
приветственными криками, когда карлица ловко извернулась и, подпрыгнув,
поймала дорогой подарок на лету.
Потом старушонка вновь кинулась бежать, и если бы Амфитрион видел
выражение хищной радости, исказившее ее мордочку, то он бы, возможно,
крепко задумался - но он ничего не видел.
Он попросту вернулся во двор, запер за собой ворота, пятерней
взлохматил свои и без того непослушные волосы - и принялся вновь бесцельно
слоняться по двору, но на этот раз улыбаясь и напевая себе под нос.


...А Галинтиада, дочь никому не известного Пройта, все бежала и
бежала, прижимая дареный диск к дряблой обнажившейся груди, у самой Кадмеи
круто свернув на северо-запад, к окраине Фив, пока не добежала до одинокой
развалюхи, чьи полусгнившие деревянные опоры были густо затянуты зеленым
плющом.
Старушонка вбежала внутрь, откинув с пола циновку, с натугой
приподняла обнаружившуюся под ней крышку люка - и принялась спускаться в
открывшийся черный провал по приставной лестнице, которая угрожающе
скрипела даже под ее легким телом.
- Свершилось? - нетерпеливо спросили снизу, из темноты.
- Да, - коротко отозвалась Галинтиада и резко, тоном приказа, так не
похожим на ее предыдущую манеру речи, добавила:
- Начинайте! У нас мало времени...
Ударил кремень, полетели искры, через некоторое время в углу
загорелся небольшой очаг, огонь его с трудом раздвинул мрак в стороны,
высветив земляные стены, огромный камень, кое-как обтесанный в
традиционной форме жертвенника - и двух людей у этого камня.
Один из них спешно разворачивал какой-то сверток, очень похожий на
тот, который держала радостная Навсикая.
- Скорее! - бросила ему спустившаяся Галинтиада.
Человек молча кивнул, и вскоре на алтаре лежал голенький ребенок -
девочка, живая, но не издававшая ни звука, будто опоенная сонным настоем.
Галинтиада склонилась над ней и ласково улыбнулась улыбкой матери,
нагнувшейся над колыбелью. Ее сверкающие глазки не отрывались от ребенка,
высохшие руки суетливо рылись в лохмотьях одежды, словно дочь Пройта
страдала чесоткой - и почти неразличимые люди позади карлицы начали слабо
раскачиваться из стороны в сторону, мыча что-то невнятное, что с
одинаковым успехом могло сойти за колыбельную и за сдавленный вой.
- Слышу! - вырвалось у одного, того, который распеленал девочку. -
Слышу Тартар... слышу, отцы мои!.. слышу...
Галинтиада даже не обернулась.