"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора

мальчишка лет пяти. - Смотри! Кто-то прошел мимо солнышка! Ну мама же!..
- Что? - невнимательно переспросила толстая мамаша, весьма занятая
обсуждением с подругой вчерашних цен на рыбу и шерсть. - Чего тебе? Есть
хочешь?
- Кто-то прошел мимо солнышка! - терпеливо повторил малыш. - И пошел
во-он туда!
Он указал рукой на запад, в ту сторону, куда удалилась процессия,
отправившаяся в Дельфы.
- Да? - отозвалась мать. - Ну и хорошо. Сейчас вернемся - и я тебя
накормлю...
Малыш собрался было заплакать, но увидел высунувшегося из норы ужа и
передумал.



8

Эту неделю пути Амфитрион запомнит до конца своих дней - которых
осталось не так уж и много, примерно вдвое меньше уже прожитых, но и не
так уж мало, хвала Мойрам-жребиедательницам; впрочем, любая хвала никогда
еще не останавливала неумолимую Мойру Атропос, готовящуюся перерезать
тонкую нить жизни человеческой.
Летний месяц гекатомбеон изначально предназначен для наслаждения
земными радостями, и паломники сперва надолго задержались у Копаидского
озера (которое, в общем, было и не очень-то по дороге), где седеющие
ветераны плескались, как дети, а ошалевший от солнца и свободы Ликимний
затеял было бороться с Гундосым, и даже боролся, но недолго, потому что
вмешавшийся Амфитрион содрал притворно рычащего Телема со своего шурина -
после чего ухватил обоих за загривки и отволок на глубину, невзирая на
сопротивление и вопли, где и притопил под гогот солдат и визг счастливой
Алкмены.
Потом, украсив себя венками из священного лавра и поклявшись Аполлону
не снимать их до возвращения домой, все двинулись в направлении Фокиды и
почти добрались до северных склонов Парнаса, когда Амфитрион на привале
предложил сделать небольшой крюк, спустившись к Коринфскому заливу и
посетив Крисы - крохотный приморский городок, служивший гаванью для Дельф.
Он сам не знал, что толкнуло его на этот шаг. Явная ли причина -
необходимость получить известия о торговых галерах, подрядившихся
доставить невывезенную добычу с Тафоса, и лично организовать перевозку
ценностей в Фивы, предварительно обменяв часть тафийских сокровищ на медь
и бесценную пурпурную краску; скрытое ли желание урвать у судьбы еще одну
неделю счастья... нет, он не хотел задумываться над этим, но через пару
дней колеса повозок и копыта лошадей уже грохотали по скалистому побережью
Коринфского залива, а позади шлепали о камень сандалии ветеранов.
Солнце клонилось к закату, и, когда колесницы проезжали слишком
близко к обрыву, за которым в сорока локтях внизу шумело чем-то
недовольное море - можно было увидеть, как вода вскипает пеной, сиреневой
в лучах заходящего Гелиоса, и волны отвешивают увесистые оплеухи ни в чем
не повинным скалам.
Небо было чистым, хотя мористее начинали собираться немногочисленные