"Генри лайон Олди. Жертвы" - читать интересную книгу автора

Крышу починили довольно быстро, гинекей привели в порядок, и
несколько дней Амфитрион буквально не отходил от своей жены, стараясь все
время находиться рядом и не выпускать Алкмену из дома.
Однако после пожара, закончившегося в конечном счете благополучно,
ничего особенного не происходило, так что Амфитрион постепенно успокоился
и, когда Алкмена выразила желание с двумя служанками отправиться на базар
за покупками, он возражать не стал - да и с чего бы ему возражать?
Вот они и пошли - Алкмена и две смуглые широкобедрые
рабыни-финикиянки.
Базар, находившийся в нижней части города, встретил женщин шумной
многоголосицей, криками зазывал, пестрым разноцветьем одежд и оттенков
цвета кожи; ну и, в первую очередь, всевозможными ароматами - от
благоухания персиков и миндаля до резкого запаха свежей рыбы.
Сперва Алкмене захотелось фруктов. Она долго выбирала приглянувшиеся
ей гранаты, чей разлом блестел рубиново-красными, сочными, сладко-терпкими
зернами; потом купила сушеной дыни. Оказавшись рядом с рыбными рядами, она
замедлила шаг, принюхалась и раздумала брать рыбу, свернув к мясникам -
где на узловатых шестах были развешены разные копчености, к которым
Алкмена в последнее время пристрастилась.
Рабыни покорно следовали за хозяйкой.
Вот тут-то к ним и привязался нищий. Невысокий, тощий, в грязной до
неимоверности хламиде с капюшоном, из-за которого лицо попрошайки все
время оставалось в тени.
- Подайте убогому калеке! - завывал нищий за спинами женщин, хватая
рабынь за одежду (выглядел нищий при этом вполне здоровым). - Подайте ради
Зевса! И ради Аполлона! И ради Афины! И Диониса! И Гермеса! И Артемиды!
И... и всех остальных! Ну подайте! Ну что вам стоит?! Подайте!..
Богов было много, и оборванец мог перечислять их бесконечно, поэтому
Алкмена попыталась отвязаться от попрошайки, сунув ему самый мелкий гранат
- и зря. Нищий тут же понял, что здесь есть чем поживиться, и заканючил с
новой силой.
Тогда Алкмена попробовала не обращать на нищего внимания - и, как ни
странно, ей это удалось. Тем более, когда она остановилась возле шестов с
фессалийскими копченостями. Алкмена долго и придирчиво выбирала кусок
получше, а чернобородый толстяк-продавец непрерывно расхваливал свой
товар, косясь на завидные бедра рабынь - и от его болтовни и запаха
продымленного мяса у Алкмены закружилась голова, так что она, кажется,
ткнула пальцем не в тот кусок, который уже почти выбрала, а в соседний,
малость подозрительный.
Толстяк расторопно снял указанный кусок, рассыпаясь в любезностях,
одна из рабынь подставила было корзину - как прямо из-за ее спины выскочил
умолкший и потому всеми забытый нищий.
Он выхватил у торговца его копченую козлятину, отпрыгнул назад и,
брызгая слюной, вцепился в мясо желтыми зубами, гримасничая и поглощая
украденное с невероятной быстротой.
Воцарилась тишина - только нищий громко чавкал, и кадык на его
немытой шее бегал туда-сюда, пропуская неразжеванные до конца куски.
Впрочем, тишина длилась меньше, чем хотелось бы нищему - изумленно охнула
Алкмена, завизжали обе рабыни, а чернобородый торговец с проклятьями
извлек откуда-то увесистую палку и, решительно переваливаясь на коротких