"Джеймс Олдридж. Не хочу, чтобы он умирал" - читать интересную книгу автора

какую-нибудь работу. А я заранее знала, что долго там не удержусь.
- Неправда, - возразил Скотт. - Вас направили к Пикоку, чтобы вы могли
остаться с нами. С теми, кто выжил.
Она привела его в кухню, где проводил свою жизнь, делая вид, будто ему
это нравится, чистенький, одетый в галабию* четырнадцатилетний египтянин
Абду. Скотт поздоровался с ним по-арабски и услышал в ответ приветствие
по-английски. Люси хорошо вышколила своего боя. Она дала Скотту стакан
молока и салат и заставила его есть. Когда-то она заставляла и Пикеринга
есть зелень; он вечно жевал сырую морковку и салат, вернувшись после
длительного пребывания в пустыне. Проведя там месяц, Пикеринг выглядел очень
усталым, словно из него высосали все соки. Со Скоттом дело обстояло иначе.
Он был от природы сухопар, в пустыне чувствовал себя как рыба в воде и, судя
по внешнему виду, никак не нуждался в соках, которыми пичкала его Люси.
______________
* Длинная прямая рубаха.

- Ну какой мне смысл оставаться в дорожно-топографическом отряде? -
спрашивала она с горечью, которой не скрывала только от Скотта. - Когда
Пикеринг умер, надо было и мне умереть. Несмотря на детей.
- Не смейте так говорить.
- Я часто об этом думаю, Скотти. Ей-богу. Но это не значит, что я
должна стать живым памятником Пикерингу в сердцах его друзей. На свете был
только один Пикеринг и другого больше не будет. Но его уже нет, и мне надо
начинать жизнь сызнова. Во что бы то ни стало!
Ее слова встревожили Скотта. Ему хотелось ей возразить, но он не нашел
нужных слов.
- Вас раздражают такие разговоры? - спросила она.
Он ответил уклончиво:
- Ничуть. По правде сказать, вы куда уравновешеннее меня. Утром я не
слишком-то вежливо разговаривал с Пикоком, потому что никак не могу выкинуть
это дело из головы. А уж Черча совсем не выношу. Видно, я и по сию пору не
способен смотреть на вещи так разумно, как вы.
- Зря я стала разговаривать с вами начистоту, - сказала она. - Ведь
только я знаю, милый, как вы чудовищно сентиментальны. Одна я знаю, что нам
обоим пришлось начинать жить сначала, с того самого места, где нас оставил
Пикеринг.
Он кивнул. Да, в чем-то она была права. Однако мешала ему не
сентиментальность, - он это знал. И угнетала его не одна только память о
гибели Пикеринга.
- Вы, наверно, думаете, что я человек холодный, - продолжала она. - Не
спорьте! Может, вы и правы. Но я была вынуждена стать такой. Со смертью
Пикеринга слишком многое умерло. В одну секунду, в одну только секунду все
кончилось и для меня тоже. - Она говорила почти бесстрастно. - Пришел конец
всему. И я не стану делать вид, будто моя теперешняя жизнь заменяет мне то,
что у меня было раньше. Я существую, а не живу, и сердце мое холодно. Если
бы я не сохраняла хладнокровия, я бы сломилась и сошла с ума. Несмотря на
все, даже на детей. На свете был только один Пикеринг. И он давал мне все,
чего мне в жизни хотелось. - Из ее глаз выкатилась скупая слеза. - Правда, -
добавила она, с усилием переборов себя, - Скотт тоже человек, хотя и совсем
другой. - Она вгляделась в его лицо. - Ну да, Скотти, вы тоже совсем