"Джеймс Олдридж. Дело чести" - читать интересную книгу автора

А Херси сказал в тот вечер: "Афины - прекрасный город". Но никто не
поверил, и никто не обратил внимания, когда он сказал, что Афины - вполне
современный город, а вовсе не древний... И он был прав, - действительно,
современный, думал Квейль... Херси рассказывал еще: там не говорят
по-английски, зато говорят по-французски и по-немецки. В городе есть
отличные кабаре с венгерками, - их много везде на Балканах. "Мы, вероятно,
прилетим туда как раз под занавес", - сказал в заключение Херси. А он,
Квейль, оптимистически заметил: "Они могут еще преподнести тебе сюрприз".
- "Кто, греки?" - спросил Херси. - "Они неплохие вояки".


Они вылетели из Гелиополиса на другой день, звеньями по трое. Хикки
взял с собой Горелля и Финна. Херси вылетел с Вэйном и Стюартом. Тэп взял
Констэнса и Соута, а Квейль - Брюера и Ричардсона. Остальные летели
поодиночке.
Это был далекий перелет, и им пришлось сделать посадку в Кании, на
Крите, для заправки. Хикки поджидал их в Фалероне с автобусом, который
вместе с наземным составом прибыл морем. На этом автобусе они отправились
в Афины.
Они не ожидали разыгравшихся при этом сцен. Когда они въехали в город,
население шумно приветствовало их. Автобус еще был окрашен в песочный
цвет, цвет пустыни, и по этому признаку нетрудно было распознать
английскую военную машину. Греки встречали их радостными криками. А когда
они подъехали к отелю "Атинай" и начали вытаскивать из автобуса свои
пожитки, вокруг мигом собралась огромная толпа. Греки подхватили вещи.
Вещевой мешок Квейля вырвали у него из рук. Его хлопали и гладили по
спине, а кто-то стукнул по голове. Вместе с Хикки он с трудом проложил
себе дорогу к подъезду. Да, здорово было! Он сам слышал, как толпа
кричала: "Инглизи, инглизи айропланос!" Все были в приподнятом настроении,
и все соглашались, что греки - прекрасные люди.
Каждый раз, когда случалось идти по улице, за ними увязывались
прохожие, которые радостно говорили им что-то по-гречески. Когда в первый
же день в Афинах была объявлена воздушная тревога, а Квейль и Хикки
продолжали шагать по тротуару, полиция приложила все усилия, чтобы
втолкнуть их в ближайшее убежище, но они отказались. Греки недоумевали,
почему они не поднимаются в воздух, чтобы прогнать итальянские самолеты.
Но итальянцы не появились над городом, и греки ликовали, а один хорошо
одетый грек сказал Хикки:
- Ну, теперь эти мерзавцы сюда не прилетят! Не-ет! Теперь мы можем быть
спокойны. Вы надежные ребята. Мы так рады вам! Теперь эти мерзавцы не
прилетят. О нет!
А вечером в шумном, ярко освещенном, шикарном кабаре, переполненном
летчиками двух бомбардировочных эскадрилий, находившихся в Афинах уже с
неделю, стоял дым коромыслом. Певички, венгерки и гречанки, пытались было
выступать со своими номерами в зале, между столиками, но пришлось от этого
отказаться, так как летчики позволяли себе вольности. Впрочем, девицам это
нравилось, - они сами льнули к мужчинам, никого не обделяя своими
нежностями. Кабаре было битком набито, - нельзя было ни пошевелиться, ни
улучить минуту тишины, чтобы сказать что-нибудь, ни разобрать, что говорят
другие, так что никто не мешал девицам, и они делали, что хотели. Особенно