"Ричард Олдингтон. Все люди - враги " - читать интересную книгу автора

побеждают лучшие").
Сочетание иронии с патетикой - важная черта олдингтоновского стиля. В
"Смерти героя" преобладает горькая и язвительная ирония и обличительная
патетика. Нарастая в силе и резкости, они сливаются в памфлете и
сатирическом гротеске, порой снижаясь до грубого выкрика. Эта страстность
и горячность критики поослабла в романе "Все люди - враги", тон его более
спокоен и ровен. В нем усилились элегические настроения, появились
отталкивающие ноты эстетского высокомерия. Вместе с тем стало заметно
влияние мягкой иронии и светлой восторженности. Наиболее сильно проявилась
склонность Олдингтона к поэтическому описанию естественной чувственности,
интимных переживаний, вызванных радостью физического бытия, навеянных
счастьем общения с природой, высоким искусством, любимым существом. С
чистой, светлой мыслью пишет он о плоти, трогательно, целомудренно - о
любящей женщине.
В "Смерти героя" автор выступал в роли рассказчика, способного судить о
фактах более трезво и последовательно, чем его герой. В романе "Все люди -
- враги" грань между повествователем и главным персонажем едва различима.
Повествование, сливающееся с внутренним монологом, не собственная прямая
речь, сохраняющая однотипность в передаче разнохарактерных переживаний
Энтони Кларендона, дают ему свободу подменять собой автора, выступать как
бы и от его имени даже в тех случаях, когда такое единение вредит
правдивому жизнеописанию, когда герой, совершая "сентиментальное
паломничество", обнаруживает туристское верхоглядство, которое сам же
осуждает в других.
К сожалению, и в этих случаях манера авторского повествования позволяет
без особых усилий вместо "он" подставлять "я".
В романе "Все люди - враги" сталкиваются разноречивые тенденции
творчества Олдингтона: трезвая оценка действительности, признание того,
что "эра частной собственности подходит к концу", ненависть к "кучке
мерзавцев", действующих во вред миллионам, и эскепистские иллюзии, боязнь
коренных изменений.
"Что же делать? Что делать нам?" - этот вопрос в один голос задают
герой и писатель в романе "Сущий рай", появившемся четыре года спустя. На
этот раз герой представляет молодое поколение, не испытавшее ужасов первой
мировой войны, начавшее сознательно жить с наступлением мирного времени.
Криса Хейлина не мучают фронтовые кошмары, ему нет нужды расходовать
душевные силы на залечивание психических травм. В нем есть задор
молодости, и дух независимости проявляется резче. Он лучше, чем Энтони
Кларендон, различает социальную несправедливость, и гражданское чувство
больше развито в нем. Крис Хейлин не только стремится к полнокровной
жизни, он хочет "бороться, чтобы жизнь продолжалась". Однако жажда
практического действия во имя нового не находит выхода, искренний порыв
остается всего лишь порывом. И этот герой полон смятения; "Позади хаос
одной мировой войны, впереди угроза другой, еще более ужасной", а он все
ищет ответ на вопрос "как быть", страдая и мучаясь от собственной
нерешительности, тем более что видит, как наглеют силы зла.
В "Сущем рае" нашли выражение беспокойство писателя, вызванное
нараставшей угрозой второй мировой войны, тревога в связи с варварскими
действиями фашистов, стремление дать отпор "кровожадным фанатикам",
"честолюбивой шайке разбойников" и чувство бессилия, заставляющее его, как