"Александр Ольбик. Почка для Президента (Криминальный роман)" - читать интересную книгу автора

глянца...
...После госпиталя Татаринов переехал жить к медсестре Вере, с которой
там познакомился. Женщина, старше его на пятнадцать лет, взяла его к себе.
Из жалости, и три месяца обихаживала, как любимого сына. Купила ему рубашки,
майки, подержанный компьютер, чтобы ему не скучно было ожидать ее с работы.
Через одного большого начальника, который тоже когда-то лечился в госпитале
Бурденко, выбила прописку. Ее старая мать выписалась и уехала к сестре на
Украину.
- Однажды Вера сказала, что хочет съездить навестить мать. Я не
возражал - мать есть мать. Накупила мне продуктов, пива, атлантической
сельди и уехала. Неделю живу, вторую, а ее все нет и нет. Уже с работы стали
звонить. Я порылся в шкафу и нашел в альбоме открытку с обратным адресом.
Отправил на Украину письмо и, примерно, через месяц мне позвонила ее тетка
из Харьковской области...Плачет и не может внятно объяснить, что к
чему...Словом, ехала моя Веруня с местным парнем на мотоцикле, а тот
придурок, не справился с управлением и - с моста свалился в воду. Наверное,
был пьяный, - Татаринов закрыл глаза и стал загибать пальцы. - По-моему, в
октябре того же 1997 года, после такого известия, я ужрался, как
свинья...Уже привык к ней, она для меня была и нянька и мамка. После ее
смерти я остался без родни и друзей. Бывало сидишь один в комнате и воешь.
Вспоминаешь жизнь и воешь, воешь... Только бутылка и спасала.
- И после этого пошел побираться? - Одинец наполнил рюмку Татарина.
Тот накрыл рюмку ладонью.
- Все, мне больше нельзя...А насчет побираться...Не пошел, а отвезли на
"ниссане" и посадили на ящик. Сказали, если уйду, они мне оторвут последнюю
клешню. А куда уходить? Разве что в Москву-реку или башкой с четырнадцатого
этажа...Но туда еще надо добраться...
...Однажды к Татаринову домой заявились молодцы и представились
сотрудниками фонда помощи "афганцам". И он рассиропился. А как не поверить,
если коньяк лился рекой, в доме появились красная икра, мясо, бананы, пиво
таскали сумками. Один из пришедших, назвавшийся Ваней Грушевским, ласково
полюбопытствовал - не может ли он, Татаринов, прописать к себе его родного
брата?
- Коронный номер аферистов, - тут же прокомментировал Одинец. - В
Москве таких, как ты лохов, кидают по два раза в день. И ты, разумеется,
прописал...
- Сначала я сопротивлялся, словно наши в Брестской крепости. Я эти
номера уже тоже знал...
Когда переговоры ни к чему не привели, "покровители афганцев" применили
к нему пытки. Начались они с угроз закопать его в балашихинском лесу или с
гирей на шее утопить в ближайшем водохранилище. Потом в ход пошли прижигания
сигаретой чувствительных мест и ежедневные избиения. А когда Татарин,
измотанный болью и безнадежностью, стал терять сознание, ему в культи стали
вбивать гвозди.
Карташов с Одинцом увидели, как на этом фрагменте своего рассказа
Татаринов схватился за штанину, подколотую к животу, и начал ее в истерике
трясти и рвать.
- Меня и без того каждую ночь мучают страшные фантомные боли. Я орал,
как бешеный, падал на пол, чтобы как-то отвлечься, после пил горстями
анальгин. Потом эти сволочи все лекарства у меня забрали и стали колоть