"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

Кремль.
Тогда же вместе с Коржаковым мы пошли в кабинет к Ельцину. Я рассказал
ему о выступлении по ТВ Явлинского и Ахеджаковой. О международной поддержке
Президента, о том, что более 30 тысяч москвичей собрались у Моссовета. Я не
утерпел и спросил у Ельцина: "Где же наша армия?". Он снял при нас трубку и
стал разговаривать с Грачевым. И по разговору я понял, что долгожданное
решение уже принято, а то, что мы рассказали Президенту, лишь укрепило его в
правильности его действий..."
...В октябрьские дни я был в Москве, встречался, разговаривал со
многими журналистами, писателями, артистами, словом, теми людьми, которые
представляют российскую интеллигенцию. Особенно запомнился разговор с сыном
Валентина Катаева Павлом Катаевым. Приведу несколько выдержек из той нашей
беседы, которая в каком-то смысле была типичной для всех моих московских
встреч.
- Павел Валентинович, что стало причиной вашей причастности к политике?
- Я никогда не был адептом той системы. Но не был и диссидентом в
известном смысле этого слова. Весь мой протест заключался в риторике, за что
литературные чинуши творили мне мелкие пакости. Возможно, самый "героический
поступок" выразился в том, что однажды - то ли в Доме литераторов, то ли на
каком-то собрании, - я обозвал газету "Правда" фашистским листком. Это,
конечно, шло от моей невоздержанности. Но меня постоянно раздражала
непререкаемость "руководящей и направляющей силы". Заметьте, не воли, не
доброты, не идеи, а силы. Эдакая заботливая железная длань, которая, того и
смотри, "ласково" возьмет тебя за горло. И когда в июне 1991 года к власти
пришел Ельцин, я впервые по-настоящему ощутил полноту жизни. Я почувствовал
себя абсолютно свободным человеком. Я мог бояться уголовщины или несчастного
случая на дороге, но только не своего государства. И когда в августе 1991
года я находился возле Белого дома со своими, а не с "нашими", я увидел,
сколько в Москве настоящей интеллигенции. Интеллигент-инженер,
интеллигент-рабочий, интеллигент-бизнесмен. Это были дни какого-то святого
озарения.
- И вы до сих пор остались верны этому "святому озарению"?
- С некоторыми оговорками. Государство обязано своих граждан защищать
от бандитов, произвола чиновников, нищеты, и это так же естественно, как во
время дождя раскрыть над головой зонтик. Но об этом государство стало
забывать...
Меня иногда считают грубым, и я действительно способен на резкость -
эмоциональную, конечно... А когда началась "дуэль" с Белым домом, я готов
был Ельцина разрезать на куски и пропустить через мясорубку. Ну почему он
позволил этой мрази издеваться над собой и над своим народом? Я его ругал,
но одновременно и оправдывал. Легко говорить за медведя, на которого идут с
рогатиной. Надо быть в его шкуре, чтобы правильно оценить, какой лапой кого
бить. Но про Ельцина я еще узнал и другое...Сейчас я его сравниваю со своим
любимым режиссером Эфросом. Если Ельцин выжидает, значит так нужно...
- В августе 1991 года вы как бы ощутили момент истины или, как вы
выразились, святое озарение... А что вы чувствовали в эти три-четыре
октябрьских дня?
- Третьего октября я вышел купить ребенку "Сникерс". Это было на
проспекте Мира. Пустынные улицы, унылая воскресная хлябь. И вдруг появляется
крытый грузовик, и когда он проехал, я увидел в кузове озлобленные лица и