"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

когда почти все его члены остались на местах, я подошел к Михаилу Сергеевичу
и во всеуслышание сказал: для того, чтобы нам работать на основе диалога,
сотрудничества на принципиальной основе и ни в коем случае не в ущерб
интересам и суверенитету России, я протягиваю вам руку. Все личное,
негативное, что было между нами, я отбрасываю... Горбачев встал и тоже подал
мне руку: "Я согласен", - сказал он и мы обменялись рукопожатием.
- Сохраняется ли это перемирие?
- Конфронтации нет. Правда, мой выход из партии, по-моему, был для него
ушатом холодной воды. Ведь он уже праздновал победу на съезде партии
(имеется в виду ХХV111 съезд - А.О.), как вдруг такая "выходка" Ельцина.
- А мне напротив в его голосе послышалось ликование: ведь с уходом из
партии "смутьяна Ельцина" и Генсеку будет спокойнее...
- Нет, я думаю, что это была просто игра. Он иногда прибегает к такого
рода маленьким хитростям.
- Но ваш выход из партии мог вызвать "мятеж" в стане консерваторов, и в
том числе - консерваторов в Верховном Совете России. Вы сделали такой шаг,
который мог бы иметь для вас поистине катастрофические последствия.
- Вы абсолютно правы, риск был и довольно большой. Меня, действительно,
больше всего волновало - не потеряю ли я доверие депутатов Верховного Совета
и съезда? Ведь мое большинство в парламенте держится на легко рушимом
равновесии, и поэтому я и в самом деле не знал, как отнесутся депутаты к
моему заявлению на ХХV111 съезде партии. Нет, как отнесутся к этому
демократы, я знал, но меня волновали "лоббисты". К слову сказать, некоторое
преобладание консервативно настроенных депутатов Российского ВС не помешало
ему принять ряд сильных, я бы сказал судьбоносных для России решений. Я
считаю, что 1 съезд народных депутатов России был гораздо эффективнее,
прогрессивно радикальнее всех трех съездов СССР.
12 июля я объявил о своем выходе из партии, а 13 июля я должен был
вести заседание своего ВС. Вот минута была - словами не выразить...Я думал,
что этот день для меня и вообще для депутатов будет потерян. Что и говорить,
нервотрепка была жуткая. И вот вхожу в зал и...аплодисменты! Я даже
растерялся, не ожидал такой встречи. И все, что я даже не надеялся в тот
день провести, все прошло.
- А разве заранее вы своих депутатов не готовили к такому повороту
событий? Я имею в виду ваш выход из партии.
- Что вы, Александр Степанович! Другое дело, что перед этим я три ночи
совершенно не спал. Все обдумывал. Были, конечно, колоссальные сомнения, но
по другому я просто не мог поступить. Ведь я всегда говорил, что монополия
одной партии вредна обществу, что ее нужно поставить под контроль
законодательных властей.
- Борис Николаевич, а когда к вам пришло решение выйти из партии? Не на
том ли роковом для вас октябрьском (1987) Пленуме?
- Нет, с октябрьским Пленумом я это не связываю. Иное дело, что уже
тогда я начал понимать, что КПСС плетется в хвосте, что партия никак не
может перестроиться и из арьергарда перейти в авангард. А ведь свою
авангардную роль она по-прежнему продолжает декларировать. А это уже
некрасиво, некорректно. Походит на обман. По существу она была не в
состоянии перестраиваться структурно и организационно, а следовательно, в
ней не могло зародиться нечто воистину новаторское, что всегда присуще
настоящей революционности. Но главное, в партии ощущалась нравственная