"Александр Ольбик. Балтийский вектор Бориса Ельцина" - читать интересную книгу автора

Процессов разноречивых, суматошных, с "шаг вперед, два шага назад". Но
вместе с тем она была непривычно открыта, хотя и с всплесками оголтелого
консерватизма. Слово Ельцина на ней был весомо: "Ведь перестройка - это
борьба. И вестись она должна не шепотком и не с помощью фигур умолчания,
даже если эти фигуры очень кому-то по душе..."
Уже тогда, в 1988 году, отброшенный в сторону от политической и
общественной жизни, он видел то, чего многие не замечали или не хотели
замечать: "И я глубоко убежден, что без истинно революционных преобразований
в политической структуре общества, в экономике, в социальной сфере - престиж
социализма не поднять". "Да это же абсурд - называть себя ленинцем и носить
в груди ледяное сердце", - эти слова Ельцина как бы предопределили весь
дальнейший стиль его политического "сочинения".
По нынешним временам, круг вопросов, который мы тогда с БНЕ затронули,
сейчас показался бы наивным и уж никак не "остросюжетным". Ну, кого,
например, сегодня можно поразить словами, сказанными им в санатории "Рижский
залив": "Социалистическая справедливость - это отнюдь не утопия, как
некоторые пытаются ее представить. Если она не будет торжествовать, это рано
или поздно вызовет у народа недовольство. Недоверие к партии, к советской
власти, к социализму вообще. А мы, коммунисты, кому служим? Народу, но никак
не наоборот".
Однако в общественной атмосфере уже ощущался голод на правдивое слово,
и то интервью вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Такого еще в открытой
советской печати никто публично не произносил...
Был момент в нашем разговоре, который не на шутку меня встревожил.
Направляясь на беседу с Ельциным, я прихватил с собой недавно вышедший номер
газеты "Московские новости" (17 июля 1988 года), в которых редактор
"Огонька" Коротич давал интервью корреспондентам газет "Гардиан"
(Великобритания), "Кельнер штадт-анцайгер" (ФРГ), "Коррьере делла сера"
(Италия). Я передал газету Борису Николаевичу, и он сразу же начал ее
читать. Статья называлась "Демократия - тяжелая работа". Итак, В. Коротича
спросили: "Почему ваш журнал не опубликовал подготовленное интервью с
Борисом Ельциным?" Ответ Коротича: "В интервью было несколько мест, которые
меня поставили в трудное положение... Я попросил его материал доработать,
более подробно изложить позитивную программу - как первого заместителя
Председателя Госстроя СССР. Думаю, в конце концов интервью Ельцина мы
опубликуем..."
Заметим мимоходом, что "позитивную программу" Ельцину действительно
удалось изложить, но уже не в ранге заместителя Председателя, а в качестве
Председателя... Верховного Совета России. Тут Виталий Коротич, с его
феноменальной интуицией, явно промахнулся...
Прочитав строки в "Московских новостях", Борис Николаевич изменился в
лице, и я мысленно выругал себя за то, что стал причиной его волнения. Он
положил газету себе на колени и стал куда-то смотреть, словно сквозь
стену...Взяв себя в руки, он сказал: "Я категорически не согласен с
утверждением Коротича. Он искажает факты. Редакция журнала "Огонек"
извинилась передо мной и обещала опубликовать мое интервью, был даже указан
конкретный срок публикации. Я дал интервью АПН, но напрасно...Три часа
говорил с журналистами "Огонька" - ничего".