"Александр Ольбик. Бой на Мертвом поле" - читать интересную книгу автора

красный свет.
- Зачем же мы тогда платим за нее такие бабки? Ладно, забудем об этом
и давай лучше подумаем над тем, как сбить рог у этого бизона...Такие
экспромты спускать нельзя...
- В таких случаях самое действенное лекарство - свинец или под днище
авто 300 граммов пластита. Другого языка этот неандерталец не понимает.
- Пожалуй...
Арефьев смотрел на Злату, которая вместе с Рондой все еще ждала его на
крыльце. На ней был надет его свитер, доходивший ей до колен.
- Я больше оставаться здесь не могу, - взмолилась женщина. - Давай
оформим документы и уедем куда-нибудь за границу...Я согласна на любое
место, хоть в Сахару, только бы не здесь...
Она ему была под мышку. Арефьев ее жалел, как малого ребенка, и ни в
чем не отказывал. Ему и самому не хотелось идти в опостылевший дом.
- Послушай, откуда взялся Петр? - спросил он жену.
- Я ему тоже звонила. Ты, пожалуйста, его отблагодари, он ведь
рисковал жизнью...
- Я его не обижу. Он действительно молодчина, сработал, как заправский
террорист.
Они вошли в дом, где пахло пороховой гарью и чуждыми запахами. Подошли
к поверженной картине.
- Знал бы художник, какая печальная судьба постигнет его творение,
наверное, застрелился бы...
- Оставь картину в покое. Идем отсюда, я хочу чего-нибудь выпить, -
Арефьев обнял Злату за плечи и они медленно пошли по лестнице наверх.
Тревожная ночь сменилась тревожным утром. Где-то в половине десятого
раздался телефонный звонок. Без знаков препинания и пауз, пьяным голосом,
Расколов проговорил:
- Мы с Кривозубом уж пьем на твоих поминках. Сегодня тебе, Ареф,
крупно повезло, но запомни - реванш за мной. Я тебя обстругаю и сделаю
симпатичного Буратино. А если будешь плохо себя вести, распилю на циркулярке
и брошу в печку крематория...
Однако черная полоса в любой жизни рано или поздно проходит. Буквально,
десять минут спустя после разговора с Расколовым, позвонил Шедов и сказал,
что дела на фондовой бирже как будто налаживаются. Арефьев не стал ему
рассказывать о ночном происшествии и даже сама мысль о возвращении к нему
была противна.
Он подошел к книжной полке и снял оттуда небольшой томик в твердой,
глянцевой обложке и открыл на 120-й странице. Прочитал им же самым
подчеркнутые слова: "Теперь я думаю так: все смертны, для смерти нет
закона". Захлопнув книгу, задумался - а стоит ли упираться, когда все с
такой очевидностью говорит, насколько тщетны все его усилия удержаться на
плаву?
Он боялся от самого себя услышать ответ. Взял шприц с комком
проспиртованной ваты, и, закатав рукав, воткнул в мышцу иглу. Осторожно
надавил на стерженек и, прикрыв веки, стал ждать отступления телесной и
душевной боли...