"Александр Ольбик. Гуттаперчевая любовь [D]" - читать интересную книгу автора

в этом никому не пришлось. Так же неуловимо, по змеиному тихо и молниеносно,
навстречу кулаку с зажатой в нем связкой ключей, устремился нож. Он
напоминал крутанувшуюся в воде блесну - клинок свободно прошил куртку,
немного задержался в брюшном прессе и с хрустом проскочил в область
двенадцатиперстной кишки. Борька успел вытащить финку и еще раз пырнуть
парня в живот. А тот, еще не понимая, что все уже свершилось, продолжал по
инерции наступать на Борьку. Тубик пятился, уперся спиной в металлическое
ограждение, и не отрывая глаз, смотрел на нож, с жала которого стекали на
снег темные капли. Он ощутил что-то лишнее - липко-теплое сползло с рукоятки
и облепило худое запястье.
- Рвем! - словно через подушку он услышал голос Саньки. - Кажется, ты
его достал.
Девица, прижав вязаную варежку к губам, готовилась к крику. Она начала
поднимать своего попутчика, но он был неподъемный, словно вылитый из бронзы.
Они бежали, шумно захватывая в себя морозный воздух. Страх и одышка
сковывали их движения и они перешли на быстрый шаг.
- Убери финяру! - крикнул Санька и вытер рукавом свисающую с носа
каплю. - Ты, кажется, достал его до печенки...
Мороз уже сгустил то, что было на финке. Борька, пораженный словами
дружка, взглянул на нож и отбросил его в наметанный у дороги сугроб.
- Он, падла, хотел меня нокаутировать, но я успел первым, -
оправдывался Тубик. - Я больше чем уверен, что он не сдохнет, на нем было
много надето всякого говна.
Санька подбодрил:
- А если и сдохнет... Сам полез, мы оборонялись. Может, зайдем к
Руслану, посмотрим видик?
- У него надо разуваться, а у меня носки... не снимая можно постричь
ногти. Давай лучше завалим в церковь, к иське...
иська или Иосиф Каземирович - староста местной церкви. Завхоз: и воск
достает, и певчих организует, и церковь отапливает и охраняет. А главное,
ухаживает за церковными свиньями.
Служба уже давно кончилась и дорожка, ведущая от калитки к церковному
крыльцу, была тщательно подметена и посыпана желтым песком. иська его
привозит с пляжа, в жестяной ванне, на саночках.
Они обошли храм и увидели искрящийся квадрат света, идущего из окна
старосты. Он не удивился поздним гостям, лишь по-своему криво усмехнулся. В
помещении пылко горел котелок, было жарко и душно. Дыхание у Борьки зашлось,
он с трудом справлялся с настигающим его удушьем. У него аллергия на свечной
дух.
Они пили зеленый чай и хрумкали оранжевого цвета пряники. Саньке
нестерпимо хотелось курить, но нечего было. Его две сигареты раскрошились в
кармане и он еще по дороге их выбросил.
- иська, а твой поп случайно не курит? - спросил Санька, хотя этот
вопрос он задавал, наверное, уже сто раз. И знал, каким будет ответ.
- Потерпишь, до утра осталось совсем немного, - староста скинул со
своей кровати один тюфяк и бросил его на пол, как раз между помойным ведром
и горячим боком котелка. - Если бы тебе хлеба, я бы сходил к соседям, а без
соски проживешь.
Санька заснул и не слышал, как долго и тяжело крутился во сне Борька.
Даже постанывал, а один раз выругался матом. И при этом поднял правую руку и