"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

- Вы все-таки решили уехать? - говорит мне Шулейкин.
Мы сидим на круглом гладком бревне под вековым дубом. Сквозь свежую
листву ударяют тонкие солнечные струи. В поселке тишина. Ваня Цыганков сидит
рядом. Он в резиновых сапогах. Рядом с ним - Коля Зимосадов.
- Решил, - говорю я. - В город тянет... Я ведь бродяга. - Я смеюсь. И
вообще дела всякие. В газету меня зовут.
- Да, - говорит Шулейкин. - Вон и учителей новых прислали. Все с высшим
образованием.
- Нам бы еще печи в школе починить, - говорит Ваня Цыганков.
Жара. Июнь.
Коля Зимосадов сидит как на семейной фотографии - ладони на коленях.
Неподвижно.
Вот так же он сидел на экзаменах. Потом вышел и сказал все, без
запиночки. О Коля!.. Шулейкин присутствовал на экзамене у меня в классе. Он
ставил всем лучшие оценки, чем ставил я.
- Зачем же так сурово? - сказал он мне. - Они же прекрасно отвечают...
После письменных экзаменов получилось шесть двоечников!
- Вот так, - сказал я.
- Ничего, - сказал Гена Дергунов. - Осенью пересдадим.
- Лучше бы не пересдавать, - сказал Шура Евсиков.
- А я уже не пересдам, - сказала Маша. - Все.
- Замуж Машка собралась, - сказал Саша Абношкин.
- Не, - сказала Маша, - я на торф поеду. Работать. Там по семьсот
рублей заработать можно. Эх вы, колы мои, колы!
- Зато без обману, - сказал Ваня Цыганков.
После этого как раз я и сказал им:
- Я тоже уезжаю.
Они не кричали. Не побежали ко мне. Было недолгое молчание. Потом Ваня
Цыганков сказал:
- Я бы тоже уехал...
И все засмеялись.
- Вот теперь вы и уезжаете, - говорит Шулейкин, вытирая пот со лба.
Жара. Полдень. Ребята встают и уходят.
- Мы скоро, - говорит Коля Зимосадов.
- Ребята, вы не забудьте вернуться, - смеется Шулейкин.
Он вытирает пот со лба. Он сидит в черном пиджаке. Он машет рукой.
- Такая жара, - говорит он, - что даже глупостей делать не хочется.
- Сняли бы пиджак, - говорю я.
- А жаль, что вы уезжаете, - говорит он. - Мы цапались тут с вами...
Все равно жаль...
- Мне и самому это трудно, - говорю я. Мне совсем не трудно. Это чтобы
не обидеть его. Все пришло к концу... Надо ехать. Вот вкопаем сегодня
последние столбы, и поеду я. Хватит с меня холодной кельи, сплетен,
голодовки... Пусть новенькие попробуют...
- Без хозяйства своего здесь, конечно, трудновато, - говорит Шулейкин.
- А как Виташа вас прижимал на педсовете, а? - говорю я, как
распоследний иезуит.
- Тоже жить хочет, - без злобы говорит он. - Обстоятельства... Такие
обстоятельства... - Это магическое спасительное слово. - Зато Виташа предмет