"Булат Окуджава. Новенький как с иголочки " - читать интересную книгу автора

- Эх, беда мне с вами, - хрипит Абношкин. - Ну чего ты, Коля? Чего?
Впервой, что ли? - А сам глаза отводит.
- А что, председатель, - говорит Коля спокойно, - я сейчас вот их всех
порешу,- и показывает на свою семью,- а посля за вас примусь...
- Хулиганство какое, - шепчет Мария Филипповна.
- Партизанский сын, - подобострастно смеется Виташа.
- Вот он весь как есть, - говорит Коля.
- Ну ладно, Николай, - говорит Абношкин, - выходит, мы с тобой после
поговорим. Другие вон все подписались...
Мы уходим в поселок.
- Ладно, - хрипит Абношкин, - идите, схожу коровник посмотрю.
- Почему это одни женщины в избах? - спрашиваю я Виташу.
- Или войны не было? - спрашивает меня Абношкин.
Мы идем молча.
Вдруг что-то похожее на резкий трамвайный звонок прокатывается над
Васильевкой... Когда мне исполнилось пять лет, я сел в трамвай, проехал одну
остановку по Арбату и очутился на Смоленской площади. Я вышел в незнакомом
мире. Было страшно. Мой трамвай, гремя и позванивая, ушел куда-то в небытие.
И уже другие вагоны сновали вокруг так, что дух захватывало... Я
вскарабкался в обратный вагон и вернулся к дому. И так я стал поступать
ежедневно и знал уже все дома на Арбате между Смоленской площадью и
Плотниковым переулком. И была весна, солнце, радость путешествия... А
красный трамвай был моим личным экипажем, моим кораблем, моим танком,
поездом дальнего следования. И я трясся в нем, прижатый пассажирами к
дальней стене площадки, и пытался пошевелиться, но не мог и не вышел на
Смоленской площади, а трамвай ринулся дальше... Куда-то... Все кончилось. Я
не плакал. Я сошел на следующей остановке. Вокруг простирался незнакомый
мир. Он назывался Плющиха. Куда я попал?.. И я заплакал. Ах как страшно было
потеряться! Я не верил в спасение. Но оказалось, что даже отсюда трамваи
возвращаются обратно. И я втиснулся в вагон, и он понес меня со звоном, с
громом и молниями мимо домов и прохожих и высадил возле самого моего дома! Я
стоял оглушенный, а он умчался дальше - спасать кого-то другого. И другие
красные трамваи, добрые и надежные, бежали мимо меня. И я понял, что они не
могут погубить, что они всегда вернут тебя к твоему дому...
Вечером собираемся в учительской. Приехал инструктор из района. У него
усталое, небритое лицо туберкулезника.
- Ну как у вас? - спрашивает он у Шулейкина.
- У нас очень хорошо, - говорит Мария Филипповна, - все как один... Все
ведь понимают, не первый год...
- В прошлом году сумма-то больше была, - говорит инструктор, поглядывая
в ведомость.
- Трудно, - говорит Шулейкин, поглядывая в окно.
- Там ведь ни одного почти мужчины нет, - говорю я, - неужели никто об
этом не думает?..
Виташа толкает меня в бок.
- Мы знаем об этом, - говорит инструктор.
- Пошли бы сами, посмотрели бы, что там творится... - говорю я, позор
просто...
- Вы напрасно горячитесь, - говорит мне Мария Филипповна, и губы ее
белеют, - товарищ инструктор не мог ведь... Он доложит кому следует...