"Фрэнк О'Коннор. Гамлет и Дон Кихот (ессе)" - читать интересную книгу автора

"Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он
не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!"
Это "снижение" в конце рассказа - превосходный пример высокого
тургеневского искусства. "Он не утонул: он убился, упав с лошади".
Наверно, Гоголь не погнушался бы таким сюжетом, но он вряд ли отказался бы
от возможности наложить последний мазок, чтобы у нас от страха мурашки по
телу забегали. Тургенева не устраивал подобного рода страх - дрожь,
которая охватывает зимними вечерами собравшихся вокруг лампы детей, чьи
мысли заняты призраками и упырями, когда ветер воет за стенами маленького
домишки - он хотел, чтобы взрослый человек содрогнулся, задумавшись над
таинством человеческой жизни.


* * *


Позднее Тургенев вернулся к форме повествования, уже ранее им
опробованной, - к форме nouvelle. За неимением лучшего термина мы будем
употреблять слово "повесть", имея в виду то, что по-английски называют
коротким романом или длинным рассказом. Различие между этими двумя формами
достаточно легко ощутимо, но определить его намного трудней, и такая же
трудность возникает, когда требуется провести четкую грань между повестью
и романом.
Например, "Ермолай и мельничиха" принадлежит к жанру рассказа - conte,
если вам не претит французский термин. То есть все повествование здесь
сконцентрировано в одном-единственном эпизоде: с помощью воспоминаний и
косвенного повествования события нескольких лет умещаются в происшествия
одной ночи. Это чрезвычайно опасный прием, который удается лишь очень
взыскательным к себе художникам, - прием, чреватый тем, что смешение
экспозиции и развития действия могут запутать и утомить читателя; и более
того, эффект от рассказа в целом может оказаться совсем иным, чем от суммы
отдельных частей, - как это и случилось с одной из новелл Мопассана, о
которой речь впереди, где трогательная история превратилась в непристойный
фарс. Как говорилось выше, если бы мне привелось писать об истории,
рассказанной в "Ермолае и мельничихе", я бы предпочел форму
хронологического повествования, начал бы с начала - с описания того, что
пережила Арина у госпожи Зверковой, этого "ангела во плоти", и проследил,
как отчаяние толкнуло ее на любовную связь с Петрушкой, а затем попытался
объяснить, почему брак с бесчеловечным старым мельником сделал ее
случайной любовницей бездельника Ермолая.
Однако пришлось бы одновременно задать себе вопрос: а можно ли передать
эту историю таким образом?, Преимущество conte в том и состоит, что в нем
все уже произошло и закончилось еще до того, как начался собственно
рассказ. Ведь тут не то важно, какими людьми были Арина и Петрушка в
действительной жизни и какую борьбу они вели против предназначенной им
судьбы, а то, что судьба эта была уже за них решена, - а это и есть тема
тургеневского рассказа. Примись я за характеры, мне непременно пришлось бы
спросить себя:
а не было ли в моих героях каких-нибудь слабых черт, повинных в их
участи, и так ли уж интересны подробности их борьбы с судьбой, чтобы