"Фрэнк О'Коннор. Венок" - читать интересную книгу автора

охватило сомнение.
- Я даже не знаю, была ли такая женщина, - быстро проговорил Джексон и
густо покраснел. Фогарти ничего не сказал: так вот оно что - Джексон не о
Девино говорил, о себе!
По мере того как они забирались все дальше в глушь и пастбища да
древние аббатства сменились зарослями утесника и развалинами крепостных
башен, глаза Фогарти все чаще останавливались на покачивавшемся вместе с
катафалком венке - единственном ярком пятне в размытом сине-серо-зеленом
ландшасрте. Он казался символом тайны, окутывавшей жизнь священника. Что,
по сути, он знал о Девине? Только то, что подсказывал ему собственный
опыт. Из них двоих он считал себя - за исключением тех минут, когда
выступал в роли Франциска Ассизского, - более мирским: практичным,
толстокожим, умеющим брать быка за рога, а Девина - человеком не от мира
сего, страдающим от своей взыскательности и аскетизма, что нет-нет да
прорывалось в его горьких шуточках. Теперь он цеплялся за мысль, что
только отчаяние могло толкнуть Девина на связь с женщиной, и чем больше он
сомневался в возможности такой связи, тем правдоподобнее она ему казалась.
Всякий раз, когда новая мысль прорывалась в его сознание через препоны,
воздвигнутые воображением, он подолгу вынашивал ее, обкатывал, возводил в
ранг откровения.
- Господи, какую же страшную жизнь мы ведем! - вырвалось у него
наконец. - Вот мы - те двое, кто, пожалуй, знал Девина лучше всех на
свете. Но ведь и мы понятия не имеем, что означает этот маячащий перед
нами предмет.
- И это, возможно, только хорошо для нашего душевного спокойствия, -
сказал Джексон.
- Бьюсь об заклад, Девину от всего этого мало было радости, - сказал
Фогарти мрачно.
Странно, он не верил в существование этой жепщнны, приславшей венок, но
все равно - ненавидел ее.
- Не знаю, не знаю, - сказал Джексон, с удивлением взглянув на него. -
Разве это не главное, чего мы хотим от жизни?
- Главное? - переспросил Фогарти, недоумевая.
Он всегда считал Джексона ледышкой, а оказалось - все не так. Что-то же
привлекало к нему Девина! Он чувствовал, что и Джексон, человек куда более
тонкого склада, чем он сам - что есть, то есть! - сейчас тоже словпо
прощупывает его, и, очевидно, по той же самой причине: каждый искал в
другом то, что привлекало к нему Девина и что, сдружив его с ним, могло бы
сдружить их между собой. Каждый старался увидеть, как далеко они смогли бы
прошагать вместе. Фогарти, как всегда, первым решился на признание.
- А я вот не мог бы сблизиться с женщиной, Джим, - сказал он очень
серьезно. - У меня даже и искушения такого не было - разве что
один-единственный раз. Она была женой служителя в семинарии. Я с ума по
ней сходил. Но когда увидел, чем был ее брак с этим малым, все как рукой
сняло. Она люто его ненавидела, Джим. И я понял - меня она точно так же
могла возненавидеть. Когда видишь - а уж мы-то видим, - что такое брак на
самом деле, начинаешь понимать: нам повезло!
- Повезло? - иронически повторил Джексон.
- А разве нет?
- Да, конечно. Семинарии набиты молодыми людьми, считающими, что им