Сергей Юрьевич Кусков
Технологический перерыв

В русскоязычной литературе слово "аллах" обычно пишется с маленькой буквы. Считается, что это не имя, а как бы синоним слова "бог". С мусульманским оттенком.

С другой стороны, если "нет бога, кроме аллаха", значит, это не вполне синонимы. Таким образом, слово "аллах" приобретает некоторые черты имени собственного. Это не бог вообще, а вполне определенный бог.

Чтобы уравнять в правах всех персонажей этого рассказа, я пишу это слово, как имя собственное – Аллах.

Людям, верующим до такой степени, что их оскорбляет одно только упоминание имени их бога человеком другой веры, дальше читать не стоит.

Когда Аллах поднял голову от бумаг, ангел смерти Азраил все еще стоял перед столом.

– Что еще? – спросил Всемогущий.

– Даже не знаю, как сказать, – ответил ангел.

– Если не знаешь, как сказать, скажи, как есть.

Аллах не старался говорить афоризмами, у него так получалось само собой.

– Тут один грешник протестует. Говорит, что его необоснованно отправляют в ад. Он будто бы должен быть в раю, на лучшем месте.

– Он думает, что рай – это плацкартный вагон? – желчно заметил Аллах. – Там, между прочим, все места одинаковые. За что его в ад?

– Убийца. И самоубийца. Одним взрывом девять человек, десятый – он сам. Не считая покалеченных и напуганных до полусмерти.

– Ему что, не объяснили, куда попадают самоубийцы?

– Объяснили. Только он говорит, он не самоубийца, а борец за веру. Шахид… Вот, заявление написал.

Азраил держал бумагу в руках, но отдать ее Всемогущему не торопился, памятуя о его непростом характере. Заявление было зарегистрировано в журнале входящих, с этого момента оно становилось официальным документом. Аллах, разумеется, всегда прав, но, уничтожив сгоряча документ, он нарушил бы налаженное делопроизводство. Конечно, Всемогущий мог распылить бумагу и в руках у ангела, но все равно – так спокойнее.

– Давай сюда. Не бойся, не испепелю. И личное дело тоже.

Папка с личным делом возникла из ниоткуда. Ангел протянул ее Всемогущему вместе с листом сероватой бумаги, на котором было написано заявление.

– Так, что там у нас? – Аллах раскрыл папку. -…надцатого числа месяца… сего года… автомобиль марки "Тойота"… К чему такие подробности?

– Взято дословно из протокола осмотра места происшествия, – пояснил ангел. -…взрывным устройством в багажнике… шесть военнослужащих, случайного прохожего и двух человек в грузовом автомобиле, остановленном у того же блокпоста… Кто ему наплел всю эту чушь?

– Какую, Всемогущий?

– Ну, что я должен отправить его в рай, да еще и на лучшее место.

– Он говорит – Омар.

– Кто такой этот Омар? Имам? Шейх?

– Его командир.

– И где сейчас этот борец за веру?

– Дожидается в приемной. Настаивает на личной встрече.

Со стороны двери вдруг раздались какой-то шум и голоса, мужской и женский, неразборчивые, но было слышно, что разговор идет на повышенных тонах. Ангел завертел головой.

– Говорил же я, Всемогущий, что надо секретаря, а не секретаршу! Женщин эта публика ни в грош не ставит.

– Да сколько можно! – в сердцах воскликнул Аллах. – Четвертый за неделю! Всё!

Он рывком открыл ящик письменного стола, достал оттуда прозрачную пластинку из оргстекла на черной пластмассовой подставке и с треском поставил ее на стол. На пластинке было написано:

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ

– Все вон!

Ангел исчез, а вместо двери возникла кирпичная кладка, из которой торчали концы четырех могучих болтов с гайками. Этими болтами была прикручена к кладке со стороны приемной толстая латунная пластина с такой же надписью.

Голоса смолкли.

Оставшись один, Аллах поднял трубку телефона и заставил аппарат соединиться с кабинетом Христа.

– Иса, – сказал Аллах. Он называл Иисуса на арабский манер. – Ты не занят?

– Заходи, – ответил Христос. – Кофе хочешь?

– Иду, – ответил Аллах. Вопрос о кофе он проигнорировал.

Чтобы не проходить через приемную, где борец за веру дожидался окончания технологического перерыва, он прошел сквозь стену прямо в коридор. Зайдя в приемную Христа, он на ходу кивнул Марии Магдалине, открыл дверь и вошел в кабинет. Спаситель сидел за столом и мешал ложечкой в большой красной кружке. Белый пластмассовый чайник стоял в углу на тумбочке.

– День добрый, – сказал он.

– Привет, – буркнул Аллах.

– Кофе налить?

– Растворимый, три в одном? Спасибо, у меня свой. Твои подопечные ни шиша не смыслят в хорошем кофе.

– А это не мои подопечные придумали, – невозмутимо ответил Христос. – Это американцы.

– А американцы, по-твоему, не христиане? – язвительно спросил Аллах. Он превратил чайник на тумбочке в небольшую жаровню с горящими углями и стоящей на них круглой металлической посудиной с песком. Из воздуха сотворил небольшую медную турку. Мелко помолотый кофе был уже положен в нее и залит холодной водой. Аллах поставил турку в песок, и через несколько секунд над ее краями начала подниматься шапка пены. Аллах снял ее с жаровни и быстро, но аккуратно перелил содержимое в маленькую чашечку, которую тоже сотворил из воздуха. Освободившаяся жаровня снова превратилась в чайник.

– Ты знаешь, – задумчиво сказал Христос, – на словах они христиане, но мне иногда кажется, что они верят в какого-то другого спасителя. Знать бы, в какого… Ты-то, кстати, тоже не слишком церемонишься с кофе. Насколько я знаю, его надо варить медленно.

– А я и варю медленно. Это для нас прошло шесть секунд, а для него – полчаса.

Дальше сидели и пили молча. Наконец Христос осторожно сказал:

– Всемогущий, у тебя проблемы…

– Ты спрашиваешь?

– Я вижу.

– Все-то ты видишь!

– Я бог.

– Достали меня эти шахиды! – в сердцах сказал Аллах. Ему вдруг захотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку. – Четвертый за неделю! И все хотят, чтобы я их отправил в рай. И не просто хотят – требуют! Представляешь? От меня требуют!

– Помню, лет девятьсот тому… – Христос ненадолго задумался. – Мои тогда тоже сорвались всей кучей и двинулись в Палестину твоих бить. Крестоносцы…

– И что ты с ними сделал?

Иисус помолчал.

– Знаешь, не будем об этом. Не люблю вспоминать.

"Зачем тогда начинал?" – хотел спросить Аллах, но вместо этого сказал:

– Ну, я-то всегда говорил, что твои не лучше моих. Но откуда они это берут – что надо идти и кого-то бить?!

– Из писания, откуда еще? В любом священном писании можно найти что угодно. И это тоже. Ты хоть читал?

Аллах смущенно хмыкнул:

– Так, поверхностно. Представь, за полторы тысячи лет все недосуг было заняться этим более подробно.

– А зря. Интересно бывает почитать, что они о нас пишут.

– Ну, хорошо, а делать-то что теперь? Не в рай же его.

– Как сказал один умный человек, каждому воздастся по вере его…

– А вот это уже фиг вам! – возмутился Аллах и подкрепил свое возмущение соответствующим жестом. – У меня так скоро будет не рай, а какой-то лагерь для боевиков!

Христос молчал. Потом сделал какое-то движение, как будто хотел ответить, но в это время со стороны двери раздалось:

– Привет, небожители!

Оба разом обернулись к двери. В щель просачивался дым, собираясь облаком в углу кабинета. Первым желанием Христа было спросить Магдалину, что там горит в приемной, и он уже потянулся к селектору, но в этот момент дым приобрел вид улыбающегося Кришны.

– А вот ты, Всемогущий, – он показал пальцем на Аллаха, – можешь ли создать камень, который сам поднять не можешь?

– Шуточки твои… – вполголоса проворчал Аллах. Христос ответил за него:

– Может, может. Но не будет.

– Это почему же? – поинтересовался Кришна.

– Пока он его не создал, он всемогущ. Усекаешь логику?

– Усекаю, – ответил Кришна после небольшой паузы.

– Кофе хочешь?- спросил Христос.

– Спасибо, я лучше чаю.

Кришна щелкнул пальцами в сторону двери. Из приемной просочилось небольшое облачко дыма, которое тут же приняло вид подноса с фарфоровым чайником и тонкой чашкой. Поднос медленно поплыл по воздуху к столу.

– Эти твои факирские штучки… – опять проворчал Аллах.

– Тренируюсь, – сказал Кришна. – Вот вы, коллеги, никогда не задумывались, чем мы будем жить, когда в нас совсем перестанут верить? А я смогу хотя бы выступать в цирке… Но я вижу, Всемогущий, у тебя проблемы.

– Расскажи ты ему, – попросил Аллах Христа.

Иисус рассказал. Кришна выслушал, помолчал немного, потом спросил:

– Кто ему это сказал?

– О чем ты?

– Кто ему сказал, что ты обязан взять его в рай?

– Говорит, что некий Омар. Его командир.

– А своей головой подумать? Не брать на веру, что ни попадя, а подумать головой.

Аллах безнадежно махнул рукой:

– Когда они думали своей головой?.. – Обернулся к Иисусу. – Это, между прочим, недоработка твоего папы. Мог бы им побольше мозгов положить, когда создавал.

– Ты моего папу не трожь, – ответил Иисус. – Он творил по своему образу и подобию. Сколько мозгов по проекту положено, столько и положил. Всю черепушку заполнил.

– Ну, значит, пользоваться ими не научил…

– О чем вы спорите, коллеги? – вмешался Кришна. – Да они же все потомки одних прародителей: Адама и Евы! Близкородственное скрещивание, вырождение в последующих поколениях… Еще немного – и они вообще ничего соображать не будут.

– А твои как будто от обезьян произошли, по Дарвину? – язвительно поинтересовался Аллах.

– Кто от обезьян, кто от лошадей или слонов, а некоторые и от попугаев. Дарвин прав, но лишь отчасти, программа перевоплощений у каждого своя… Коллеги, да это же идея!

Аллах с Христом уставились на Кришну. А тот продолжал:

– Хорошую религию придумали индусы… Не поняли? Ну, что мы, отдав концы, не умираем насовсем. Давай мне твоего шахида, у меня там как раз свинья собирается опороситься. Засуну его душу в новорожденного поросенка, пусть поживет свиньей. Откормят – пустят на колбасу, а я его… – Кришна щелкнул пальцами – снова в поросенка. И так… Сколько, говоришь, он народа угрохал? Девять человек?

– Девять, – хмуро ответил Аллах. – Десятый он сам.

– Ну вот, десять раз поживет свиньей, а потом можно во что-нибудь более приличное. В ишака, например. Как вам мой план?

Кришна ждал одобрения и восхищения коллег, но те не спешили восхищаться. Наконец Аллах хмуро сказал:

– Омара бы этого в свинью… Вот кого бы я с удовольствием отдал тебе. Но ведь он, сволочь, сам взрываться не хочет, других посылает.

Разговор шел уже обо всем сразу и ни о чем конкретно. Чай и кофе еще чуть-чуть оставались на дне чашек, очень медленно остывая. Богам позволено нарушать законы природы, если не очень сильно и не слишком часто.

– Фундаменталисты провозглашают возврат к старым ценностям, – говорил Аллах, – но на самом деле лишь создают новые запреты и ограничения. Причем для других. Себя они не ограничивают.

– Ты это о чем? – поинтересовался Иисус.

– Ну, вот смотри. Во времена пророка Мухаммеда не было ни телевидения, ни автоматов Калашникова. Значит, телевидения нам и сегодня не надо, а кто думает иначе – с теми разговор короткий. Посредством того же автомата, несмотря даже на то, что и его тогда не было, да и Калашников, если разобраться, неверный.

В этот момент где-то в кармане у Кришны запищало.

– О, я, кажется, знаю, о чем пойдет речь! – Кришна выудил трубку радиотелефона из складок своей хламиды, нажал кнопку. – Слушаю… Понял, сейчас иду… Да, немедленно.

Он выключил телефон, сунул его обратно в карман и поспешно поднялся из-за стола.

– Коллеги, жутко не хочется покидать столь приятную компанию, но дело не ждет. Свинка сейчас пороситься будет. Ну, так как, – он обернулся к Аллаху, – сделать поросеночка из твоего шахида?

– Нет, – решительно ответил тот после секундного размышления.

– А что?

– Жалко дурака.

– Вона ты как заговорил! Совсем как наш друг Иса. Слушай, а ты часом не уверовал во Христа?

– Что в меня веровать, вот он я, – попробовал отшутиться Христос, а Аллах сказал Кришне:

– Ты давай поторапливайся, тебя поросята ждут.

– И то верно, – согласился Кришна и исчез вместе с чайником, чашкой и подносом.

Дверь в задней стене кабинета Иисуса вела в очень тесную каморку, в которой с трудом помещались маленький столик со стулом, короткий диванчик и раковина в углу. Места для нормального шкафа уже не осталось, и взамен на стене висели два навесных: над столом и над раковиной. Все это называлось комнатой отдыха, хотя видит Бог, от отдыха на таком диване надо потом еще отдохнуть где-то в нормальных условиях.

Христос и Аллах зашли туда вымыть чашки, продолжая разговор.

– Нет, ты скажи, Иса, откуда у них такая уверенность в том, за что я буду их награждать или наказывать? И ведь обижаются, если что не так! Как будто это они меня сотворили.

– В общем, примерно так и есть. Бог творит людей по своему образу и подобию, а люди делают то же самое с ним. А потом приписывают ему собственные мысли и намерения. По большому счету, Кришна прав: когда в нас перестанут верить, придется подаваться в цирк.

Аллах ополоснул чашку, перевернул ее и встряхнул над раковиной.

– Ты знаешь, – сказал он неожиданно, – может быть, когда они перестанут в нас верить, они не будут и убивать друг друга за эту веру?

– Будут убивать за какую-нибудь еще. Или вообще просто так.

– А то они сейчас просто так не убивают!

– Всемогущий, а тебе не приходила в голову мысль, что нас самих когда-то кто-то сотворил, чьи намерения от нас скрыты, и пути неисповедимы?

– Ну, ты даешь! Нет, честно говоря.

– А мне, честно говоря, в последнее время все чаще приходит… А потом мы создадим Его по своему образу и подобию, припишем Ему свои мысли, а Он будет кому-то жаловаться и вспоминать, как было хорошо, когда мы не подозревали о Его существовании.

Аллах не стал снова проходить сквозь стены, а мгновенно переместился из кабинета Иисуса в свой. Убрал в стол табличку, кирпичная кладка снова превратилась в дверь, и Азраил возник перед столом.

– Этот все еще в приемной?

– Все еще, Всемогущий. Ждет.

– И что мне с ним делать?

Вопрос был риторический, Аллах не ждал ответа от ангела. Полминуты подумав, он сказал решительно:

– Ладно, леший с вами, возьму грех на душу.

Он поднял трубку телефона, и аппарат послушно соединился.

– Кришна…

– Надумал-таки насчет поросеночка? – ответила трубка.

– Только не в свинью!

– В крысу? В собаку? В рогатую гадюку?

– В собаку. Енотовидную. Есть у тебя такой вариант?

– Для вас, уважаемый, у нас все есть! Присылай! – ответил Кришна, старательно изображая турецкий акцент.

Аллах швырнул трубку на аппарат, поднял глаза на Азраила, стоящего с отвалившейся челюстью.

– Давай сюда этого борца за веру.

Борец за веру, узрев лик Аллаха, пал ниц посреди кабинета.

– О, Всемогущий!..

– Поднимись и сядь сюда, – приказал Аллах. – Я не могу с тобой так разговаривать, мне тебя через стол не видно.

Борец за веру осторожно присел на край кресла для посетителей.

– Значит, тебе сказали, что, убив десяток неверных, ты попадаешь прямым ходом в рай?.. Да не падай ты, невозможно же так!

– Сказали, о Всемогущий.

– И кто же тебе это сказал?

– Командир Омар, о Всемогущий.

– Ну, у него, положим, был интерес так сказать. Иначе пришлось бы взрываться ему, а не тебе. Ну, а ты своей головой пользуешься когда-нибудь?

Борец за веру молчал. Своей головой он пользовался, как предписано – носил на ней чалму, но сейчас, он смутно подозревал, речь шла о чем-то совсем другом.

– Значит, так, – сказал Всемогущий, – должен тебя огорчить. Вера твоя, за которую ты угробил самого себя и еще девять человек…

– Десять, – вмешался ангел. – Еще один умер в госпитале.

– Вера твоя ошибочная, – продолжал Аллах, – а истинная вера – та, которая говорит, что человек после смерти живет вновь, в другом качестве. В общем, как сказал один неверный, хорошую религию придумали индусы… Сейчас пойдешь по коридору, вторая дверь налево, там тебе объяснят, в чьей шкуре тебе жить дальше.

Какая-то сила вытащила бывшего шахида из кресла и потащила к двери, а он цеплялся за спинку, как за остатки веры.

– А с кем же я сейчас разговариваю?!

– Со своим собственным заблуждением.

– А кто же меня сотворил?! Меня и всех людей?!!

– Дорастешь опять до человека – почитай Дарвина. У него хорошо написано. Вон!

Шахида вынесло в коридор вместе с креслом. Ангел тоже исчез. Аллах уткнулся в бумаги, время от времени бормоча: "Ох ты, Господи, грехи наши тяжкие. Станешь дарвинистом с таким контингентом…" Когда он оторвался от бумаг, ангел смерти снова стоял перед столом в позе, которая не предвещала ничего хорошего.

– Что-о?!! – Аллах даже привстал в кресле. – Опять шахид?!!

– Что ты, что ты, Всемогущий, – замахал руками ангел, и даже крылья у него за спиной зашевелились. – Никаких шахидов!

– Ф-фу! – Аллах сполз обратно в кресло, отер испарину со лба. – А я уже думал…

– Мирный пьяница, – продолжал ангел. – Собственно, это его и погубило.

– Что случилось?

– Отравился суррогатным алкоголем. Есть у них такая дрянь, называется "Троя"…

– Ее что, на троих пьют?

– Наверное. А этот принял в одиночку, ну, и… Вечером принял, а утром, так сказать, не приходя в сознание…

Ангел замолчал, выждал немного и спросил:

– Куда теперь его?

– В рай, – Аллах махнул рукой. – Оклемается – и в рай.

Ангел открыл блокнот, черкнул на свободной странице.

– Без формальностей? Мост там через огненную пропасть и все такое…

– Естественно, со всеми формальностями! Но позаботься, чтобы прошел. Он, вообще, в каком состоянии?

– Вообще – в плохом, Всемогущий. Это же "Троя". Не водка и даже не паленый коньяк.

– Ладно, иди.

Оставшись один, Аллах протянул руку к телефону, отдернул, снова протянул и снова убрал. Потом сказал вполголоса:

– А, какая разница? Семь бед – один ответ. Грехом больше, грехом меньше… – и решительно поднял трубку. Христос взял трубку на другом конце линии.

– Иса, – начал Аллах. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы в кабинете Христа в этот момент никого, кроме хозяина, не было. – У тебя в загашнике не найдется чекушки водки? Только не хорошей, а очень хорошей?

(C) С. Кусков. 10-12 октября 2004 г.