"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Я уже рассказывал. - Красильников ожидал ловушки и теперь отвечал
осторожно, хотя и продолжал сохранять вид человека, которому нечего
скрывать.
- Ничего, повторите. Возможно, припомните что-нибудь.
- А что именно вас интересует?
- Меня интересует все: в котором часу встали, когда вышли из дому...
- Встал в восемь. Умылся, привел себя в порядок и в половине девятого
пошел на работу.
- Не опоздали?
- Куда? - Он мучительно искал в моих словах подвох, и это отражалось
на его лице.
- На работу.
- Вроде нет...
- До сих пор вы утверждали, что пришли вовремя, а теперь что -
сомневаетесь?
- Вроде нет, - повторил он.
- И чем же вы занимались с утра?
Все-таки его выдержка имела пределы: он откровенно выжидательно
смотрел на меня, смотрел жалостливо, с просящим выражением, будто заклиная
не произносить больше ни слова, закончить на этом разговор.
- Как это - чем? Работал...
- А вот ваши сослуживцы говорят, что вы опоздали больше чем на час.
Неувязочка получается, Красильников.
- Я расписался в журнале явки на работу, - нашел он не самый сильный
ход. - Проверьте.
- Уже проверили, - сообщил я. - Но Щебенкин... вы знаете Щебенкина?
- Знаю.
- Так вот Щебенкин продолжает утверждать, что видел, как вы
подъезжали к ателье в такси в половине одиннадцатого. То же самое говорят
и другие ваши сослуживцы. Кому же верить: записи в журнале или живым
свидетелям?
- В девять меня видел на работе заведующий ателье Харагезов. Не
верите мне - спросите у него.
Разговор с Харагезовым был еще впереди. Сейчас мне важно было, что он
скажет о своем визите к Светлане Сергеевне.
- Обязательно спросим. А как быть с вашей матерью? Ее мы уже
спросили.
- Ну и что? - Голос Красильникова был лишен всякой окраски, не голос,
а идущий из глубины выдох.
- Она видела вас в девять утра у себя дома с пакетом, который вы
хотели оставить ей до вечера. Как же так: были на работе и одновременно
были у нее? Вам это не кажется странным?
Я не спускал с него глаз, видел, как снова теряется твердость его
черт, безжизненно опускаются плечи. Передо мной сидел зажатый в угол
преступник, но даже сфотографируй я его в то мгновение со всеми признаками
слабости на лице и предъяви снимки суду, они не служили бы доказательством
по делу. К великому сожалению, все это не имело ни малейшего практического
значения и только лишний раз убеждало меня в собственной правоте: он убил,
сводя счеты, из корысти, из мести, из чего угодно, но не случайно!
- Повторяю, - глухо сказал Красильников. - Я был на работе в девять.