"Николай Сергеевич Оганесов. Двое из прошлого (Повесть) " - читать интересную книгу автора

что на время своих рейсов он будет приводить племянницу к ней.
Так и зажили вдвоем. Тамара росла, с каждым годом становилась все
больше похожей на мать, разве чуть пошире в кости, покрепче. Глядя на ее
розовое личико, на прыгающие за спиной тугие, смоляного цвета, косички,
слушая ее смех, он не сразу и не без удивления заметил, что в отцовской
своей любви обрел новый, неиссякаемый источник душевных сил, и корил себя
за легкость, с которой однажды согласился расстаться с дочерью.
Время побежало незаметно, чередованием больших и маленьких событий,
забот и радостей: первый класс, первая тарелка, вымытая детскими
ручонками, первая пятерка и первая двойка, ангины и корь, температура под
сорок и медленное выздоровление, совместные поездки в зоопарк, экскурсия в
паровозное депо, организованная им для учеников ее класса, подружки,
веселой гурьбой приходившие к ним зубрить уроки, выпавшая из портфеля
записка от мальчика, первый телевизор - он посейчас помнил их с дочерью
общее ликование при виде зеленого пористого экрана, спрятанного в пахнущий
свежим лаком ящик. Были родительские собрания с восторженными похвалами и
"последними" предупреждениями, были проводы в пионерские лагеря со слезами
под духовой оркестр, прием в комсомол, окончание школы, выпускной бал.
И вдруг, в один день, бег времени оборвался. Случилось это в тот
самый день, когда он оставил дома плачущую Тамару и пошел к
Красильниковым. Все, что произошло потом, было похоже на растянувшийся до
бесконечности сон, в котором ему отводилась не всегда понятная, иногда
странная, а иногда и вовсе унизительная роль...
Федор Константинович усмехнулся: как много сходного между тогдашним,
восьмилетней давности, и сегодняшним его настроением. И обстоятельства
схожи: он идет просить, правда, теперь уже не за дочь - за зятя. Впрочем,
нет, просить он не будет - это решено твердо и окончательно. Никаких
просьб, только справиться, как и что. Должен же он знать, в чем,
собственно, дело...
До начала работы районного отдела внутренних дел, куда направлялся
Тиховайнов, оставалось чуть больше часа. Он старался не смотреть на часы:
чем меньше оставалось времени, тем больше волновался. Но волновался не
потому, что хотел как можно скорее узнать подробности о судьбе зятя, и
даже не из желания побыстрее успокоить дочь - нет. Изматывающая душу
трехдневная нервотрепка, сегодняшняя бессонная ночь, постоянные мысли о
случившемся привели его к малоутешительному, но вполне определенному
выводу: то, что он собирается сделать, то есть его визит в райотдел
милиции, не что иное, как фикция, самообман. Ведь не сострадание
заставляет его беспокоиться о зяте и не любовь к дочери, а родительский
долг, в который с течением времени трансформировалось его отцовское
чувство, еще до недавней поры составлявшее главный смысл всей жизни.
Теперь было не до высоких чувств. Долг - вот к чему свелась его роль и его
участие в жизни дочери. Даже убедившись, что перестал быть ей необходим,
да что там необходим - просто не нужен, он продолжал помогать ей,
наведывался на Первомайскую, а с уходом на пенсию взвалил на себя заботы о
внучке. Но между долгом и любовью есть разница...
Федор Константинович стоял у входа в парк. Слева на фоне чистого
снега густым частоколом стояли голые, черные от сырости деревья, справа, в
отдалении, разбрызгивая колесами желтоватую кашицу снега, сновали машины.
Времени в запасе было много. Он свернул в аллею. Приостановился у